— Ром с диетической кока-колой, — сказала я, стараясь выглядеть непринужденно и естественно.

Официантка ушла, а Чак наклонился ко мне через столик:

— А я и не знал, что ты пьешь алкоголь, — произнес он с таким отвращением, как будто я не алкоголь пила, а развращала маленьких детей.

Кажется, нам не придется латать друг другу разбитые сердца.

— Да, — сказала я с вызовом. — Ну и что? Время от времени я люблю немного выпить.

— О’кей, — медленно произнес он. — О’кей. Я не имею ничего против.

— А ты сам вообще не пьешь? — спросила я.

— Почему же, пью… — сказал Чак.

Слава богу.

— …воду, — закончил он свою фразу. — Или содовую. А больше мне ничего не надо. На свете нет лучшего напитка, чем холодная вода. Алкоголь мне без надобности.

Я решила, что если он скажет, что его пьянит жизнь, то я встану и уйду.

Увы, он этого не сказал. И мне пришлось вести беседу дальше.

— А твоя… э-э, Мэг не пьет? — спросила я и тут же добавила торопливо, пока Чак не начал снова свои семантические игры: — Алкоголь, я имею в виду.

— Никогда к нему не прикасалась! Ей это было не нужно! — завопил он радостно.

— Я пью не потому, что мне это нужно, — сказала я, хотя сама не понимала, зачем я оправдываюсь перед ним.

— Эй! — Чак пристально взглянул мне в глаза. — Ты должна задать себе вопрос: кого ты пытаешься убедить? Меня? Или себя?

Теперь, когда я повнимательнее присмотрелась к нему, он больше не казался мне загорелым, скорее, он был каким-то оранжевым.

Принесли наши напитки: стакан воды для Чака и Орудие Дьявола с диетической кока-колой для меня.

— Вы уже решили, что будете заказывать? — спросила официантка.

— Вы что! Мы ведь только что сели! — грубо ответил Чак.

Официантка исчезла. Я хотела побежать за ней и извиниться, но Чак упорно продолжал разговор (если это можно было назвать разговором!).

— Ты когда-нибудь была замужем, Линди? — спросил он.

— Люси, — поправила я его.

— Что?

— Люси, — повторила я. — Меня зовут Люси.

Он непонимающе смотрел на меня.

— Не Линди, — пояснила я.

— А, понимаю, — сказал он и весело, громко рассмеялся. — Извини, извини. Я понял. Да, конечно, Люси, — заливался он жизнерадостным смехом.

Ему понадобилось некоторое время, чтобы успокоиться. Он все тряс головой и повторял: «Линди! Нет, как вам это понравится?» и «Ха, ха, ха, Линди! Поверить не могу!»

Я сидела с натянутой улыбкой и ждала, когда утихнут эти возгласы. Оказалось, что его лицо, показавшееся мне на первый взгляд волевым, на самом деле было неподвижным, как маска.

Когда Чак наконец умолк, я сказала:

— Отвечая на твой вопрос, Брэд, скажу, что нет, замужем я никогда не была.

— Эй, эй, эй! — воскликнул он с потемневшим лицом. — Меня зовут Чак. Кто такой этот Брэд?

— Это была шутка, — поспешила я с объяснениями. — Ну, понимаешь… ты назвал меня Линди, я назвала тебя Брэдом.

— А-а. — Чак смотрел на меня как на сумасшедшую.

Его лицо было похоже на экран для показа слайдов: одно статичное выражение лица сменялось другим с небольшой задержкой, необходимой для того, что убрать одну эмоцию и вставить в проектор другую.

— Послушайте-ка, дамочка, — сказал он. — А вы случаем не психическая? Сейчас у меня нет времени разбираться со всякими ненормальными.

Я смогла сдержаться и не спросить его, когда у него есть время разбираться с ненормальными. Правда, мне это стоило неимоверных усилий.

— Это была всего лишь шутка, — как можно любезнее пояснила я.

Столь быстрая смена настроения меня немного пугала. А вдруг он был маньяком-убийцей? Сначала-то я не заметила, а теперь мне стало очевидно, что в его взгляде было что-то неприятное… маниакальное. И волосы у него какие-то странные.

Чак посмотрел на меня и медленно качнул головой (я не могла не обратить внимания на то, что, хотя его голова двигалась, волосы оставались на месте).

— Ага, понятно. Это такой юмор, да? — И он полыхнул белозубой улыбкой, чтобы дать мне понять, что оценил мое чувство юмора. — Это англичане так шутят, да?

(И они не только уложены феном, но и залиты лаком.)

— Мне нравится, ага. Очень смешно.

(Уж не парик ли это?)

— М-м, — выдавила я в ответ, боясь, что если я разомкну губы, то меня вырвет прямо на его отутюженные джинсы.

(Хотя его волосяной покров больше похож на шлем, такой же жесткий и гладкий.)

Чак взял булочку, целиком забросил ее себе в рот и стал жевать, жевать, жевать, как корова. Это было омерзительно.

Но то, что он сделал потом, было невероятно.

Он не столько пустил газы, сколько взорвал их. Да, он громко, раскатисто, не стесняясь испортил воздух.

Пока я приходила в себя от шока, к столику подошла наша бедная официантка, чтобы принять наш заказ. Меня тошнило при мысли о еде, но у Чака аппетит не пропал. Он заказал большущий бифштекс и попросил, чтобы его приготовили с кровью.

— Проще было бы попросить, чтобы тебе привели целую корову, — заметила я.

Вообще-то я ничего не имела против людей, предпочитающих недожаренное мясо, но мне хотелось сказать Чаку хоть какую-нибудь гадость. К сожалению, его это только рассмешило.

Затем он решил, что нам настала пора получше узнать друг друга.

— Ты бывала на Карибах? — гаркнул он. И, не дожидаясь моего ответа, пустился в восхваления белого песка, дружелюбных аборигенов, замечательных магазинов беспошлинной торговли, изумительной кухни и того, как он сумел купить супервыгодную путевку «все включено» благодаря связям одного его родственника, двоюродного брата Мэг.

— Строго говоря, он тебе уже не родственник, поскольку вы с Мэг развелись, — перебила я Чака, но он предпочел проигнорировать мое замечание и продолжил лирические описания коттеджа, в котором его поселили, и фосфоресцирующих тропических рыб. Я терпела столько, сколько смогла. А потом не выдержала и прервала его отчет о водной прогулке на катере с прозрачным дном.

— Позволь, я угадаю, — сказала я с сарказмом. — Ты был там с Мэг?

Он взглянул на меня, подозревая подвох. Я ослепительно улыбнулась — чтобы еще больше запутать его.

— Да, а как ты догадалась? — ухмыльнулся он в ответ.

Чтобы не стукнуть его по лбу, я крепко сцепила руки под столом.

— О, женская интуиция, скорее всего, — осторожно проговорила я, ощущая, как рвотные массы плещутся у меня за зубами.