глаза, значит, в его жилах течет частица митрадакийской крови.

— Да… поразительное имя. Тебе когда–нибудь приходило в голову, что вожди, которые хотели покориться ванадитам, были правы?

Кит снова пожала плечами, и в глазах ее на мгновение мелькнула неловкость.

— Это же просто предание. Может, Китомандиклеи никогда и не было на свете.

— А как тебя зовут на самом деле?

Глаза Кит вспыхнули.

— Именно так меня и зовут!

Извини. Я просто спросила.

Расиния поглядела вперед. Первые ряды шествия, возглавляемые Педдоком, как раз переходили мост, который вел на Остров.

— Меня назвали, разумеется, в честь принцессы. Такая скука. Всегда жалела, что ношу такое заурядное имя.

— Первая Расиния, — сказала Кит, — была удивительной женщиной. Старшая сестра последнего языческого короля Вордана. Говорят, она умела исцелять хворых и с помощью чар отличать правду от лжи. Брат сделал ее верховным судьей страны.

— Что с ней стало?

Кит вздохнула.

После Обращения священники Черных объявили ее колдуньей и казнили. Когда Фарус Четвертый изгнал из Вордана слуг Истинной церкви, Орбоаны решили, что Расиния была подлинной героиней, и возродили ее доброе имя. Считается, что династия Орбоан по одной линии происходит от древних языческих королей.

Никогда о таком не слыхала.

В наше время об этом предпочитают помалкивать. — Кит покосилась на Расинию, и лицо ее едва заметно порозовело. — Извини, что болтаю без умолку. Я, видишь ли, изучаю древнюю историю.

— Ты учишься в Университете?

Кит кивнула.

Первый год. И возможно, последний, если отец узнает, во что я ввязалась. Что поделаешь, стоило мне послушать Дантона, и я просто не могла усидеть в библиотеке.

Она плавным жестом обвела толпу:

— Взгляни на них! Все это происходит сейчас. Не теоретический диспут о природе государственной власти, — Кит глянула на Дюморра, — а живые, настоящие события. Сама история творится у нас на глазах.

Она улыбнулась, и на краткий миг за аскетической прической и размазанной тушью стало видно юное, миловидное личико.

Как если бы Китомандиклея вела свою битву прямо под моим окном. Я бы никогда не простила себе, останься дома только из–за страха, что в меня угодит случайная стрела.

Расиния молча смотрела на собеседницу. Что почувствовала бы Кит, узнай она, что Дантон лишь неграмотный простак с разумом ребенка и все его речи до последнего слова составлены парой заговорщиков–любителей в задней комнате «Синей маски»? Или что Расиния намеренно разжигает смуту против того самого правительства, которое ей однажды — и весьма скоро — предстоит возглавить? Или что она, Расиния, формально даже не живой человек, а кощунственное порождение магии демона, созданное альянсом Последнего Герцога и священников Черных. Или…

Одна ложь наслаивалась на другую, и толща лжи все росла, темными водами подымаясь вокруг Расинии, густая, мутная, омерзительно липкая. Скоро, очень скоро эти воды поднимутся так высоко, что сомкнутся над ее головой…

«Впрочем, мне ведь на самом деле даже не нужно дышать. Верно?»

— Тебе плохо?

— Мне? — Расиния вдруг поняла, что, забыв обо всем, оцепенело таращится в пустоту. — А, нет! Извини. Просто задумалась.

— Мне жаль, что твой возлюбленный погиб. Не получилось сказать это раньше, но… прими мои соболезнования.

— Возлюбленный? А… ты имеешь в виду Бена. — Расиния ощутила, как лицо ее невольно заливается краской. — Он не был… то есть мы не зашли так далеко… но спасибо за сочувствие.

— Мы заставим Последнего Герцога заплатить за каждую…

Кит осеклась на полуслове — к ним подошел Фаро. Они уже приблизились к опоре моста, и до Острова оставалось рукой подать. Улица Святого Хастофа пролегала перед самыми стенами Вендра, и даже отсюда было видно, что она полна народу. Расиния удивилась, что голова их колонны так быстро добралась до места назначения, но потом ее осенило.

Фаро открыл рот, но Расиния его опередила.

— Кто эти люди? — спросила она, указывая вдаль.

— Простолюдины из Доков, — ответил Фаро, на долю секунды смешавшись, но тут же овладев собой. — И не только оттуда, полагаю. Некая женщина ио прозвищу Чокнутая Джейн привела их сюда после того, как разошлась весть об аресте Дантона, и они осадили Вендр.

Кит восторженно ахнула, а Расиния испытала смутное облегчение — впервые с той самой минуты, когда сжимала в объятьях мертвое тело Бена. Не только Университет — весь город поднимается против Орланко! Пускай все их расчеты и продуманные планы пошли прахом, но они и впрямь могут победить. И тогда смерть Бена не окажется напрасной.

Фаро, впрочем, был настроен далеко не так оптимистично.

— Педдок, едва прибыв на место, с ходу принялся отдавать приказы, и портовой братии это пришлось совсем не по вкусу. Один из них отправился за этой самой Джейн, чтобы устроить совещание честь по чести. Надо добраться туда, пока Педдок не успел выставить себя полным ослом.

Кит заговорщически глянула на Расинию и выразительно закатила глаза.

— Я сильно подозреваю, — сказала Расиния, — что мы можем опоздать.

* * *

Она оказалась права. Еще до их прихода — собственно, даже до того, как Фаро сообщил им новости, — Педдок уже успел выставить себя ослом, а к моменту, когда Расиния и ее спутники протолкались через мост и забитые людьми улицы к самым стенам тюрьмы, ухитрился превратить мирный разговор в ожесточенную перебранку, а та вот–вот могла перейти в драку.

Передние ряды колонны давно остановились в самом начале улицы Святого Хастофа, там, где мост соприкасался с Островом и начиналась стена Вендра. Весть об этом не сразу достигла задних рядов, и потому люди все теснее набивались на мост, стремясь разглядеть, что препятствует движению. Расинии и Фаро пришлось прокладывать себе дорогу локтями; Кит, Мауриск и Дюморр протискивались следом, не отставая ни на шаг.

Пробившись наконец в голову колонны, они увидали впереди, за неширокой полосой пустого пространства, толпу портовых рабочих и сердито сверкавших глазами девушек в мужской одежде — те и другие сомкнулись плечом к плечу, перекрыв улицу, как настоящий боевой строй. На нейтральной полосе Педдок и его свита новоявленных стратегов вели спор с плечистым великаном в кожаном фартуке.

И все это разворачивалось перед тюремной стеной. Расиния обеспокоенно глянула на парапет и вздохнула с облегчением: стена тоже была занята бунтарями из Доков. Обе стороны надрывались так, что невозможно было разобрать ни слова, и лишь когда Расиния выбралась из толпы и подошла к Педдоку, ей наконец стало слышно, о чем идет разговор.

— …не хочу показаться невежливым, — вещал Педдок, — но вести осаду надлежит должным образом, о