— Странно, что никто не сказал тебе. Об этом почти все знают. Ее защитником стал Шеймус О'Тул.

Уильям дернулся, как будто удар ниже пояса достиг цели.

— Не важно, отец, она вышла за вас только из-за ваших денег. А теперь Шеймус тратит на нее свое золото.

Как только Уильям осознал одурманенным виски мозгом эту ложь, его затопило понимание своего полного поражения. Джонни довел его до обитой кожей кушетки и накрыл плащом. Когда Уильям прекратил пьяное бормотание и заснул, Джонни понял, скольким он обязан Шону О'Тулу. Человек, лежащий перед ним, всю жизнь был его врагом. Теперь благодаря О'Тулу Уильям Монтегью превратился в такое ничтожество, что Джонни не мог больше ненавидеть его или бояться. Он был по-настоящему свободен.

Всю следующую неделю Джонни Монтегью занимался тем, что приводил в порядок свои дела. В конторе компании он просмотрел каждый документ, чтобы удостовериться, что в бумагах не осталось никаких следов его деяний. Расплатился за квартиру в Сохо и упаковал вещи. Потом купил билет на почтовую карету до Ливерпуля. Четыре часа плавания по Ирландскому морю были для него куда предпочтительнее четырехдневного путешествия по водным просторам от Лондона до Дублина.

Хотя Джон и не представлял, что ждет его впереди, но рассудил, что будущее не может быть хуже того, что осталось в прошлом. Ему не терпелось начать новую жизнь, навсегда позабыв о минувшем. Он несколько месяцев не видел Нэн, и нетерпение росло в нем с каждым часом. Джонни оглядел свою комнату с острым чувством облегчения, понимая, что это его последняя ночь здесь.

Но его радужному настроению скоро пришел конец. Когда раздался стук в дверь и на пороге показалась миссис Томас, кухарка с Портмен-сквер, Джонни решил, что она принесла вести о его отце. Этот старый боров всю жизнь орал как резаный, напрашиваясь на апоплексический удар.

— Добрый вечер, миссис Томас. Если вас послал мой отец, то боюсь, что вы понапрасну теряете время.

— Нет, сэр, это миссис Эмма.

— Эмерелд? — переспросил Джон, ничего не понимая.

— Она послала меня за вами, — прошептала кухарка, напуганная уже тем, что посмела выполнить эту просьбу.

— Где она?

— На Портмен-сквер, сэр.

— Портмен-сквер? Что, ради всего святого, сестра там делает? — изумился Джон.

— Ей… очень плохо. Она там уже почти неделю. Прошу вас, сэр, не говорите никому, что это я ходила за вами, ладно?

Джон схватил свой плащ:

— Идем.

— Они поместили ее в помещении для прислуги. Доктор Слоун положил ее ногу в лубки.

— У Эмерелд сломана нога? Как это случилось?

Стоило только женщине заговорить, как он начал тревожиться все больше:

— Не осмеливаюсь сказать, сэр, но ее муж очень плохо с ней обошелся.

В кебе они доехали до Портмен-сквер. Оказавшись рядом с массивным зданием из красного кирпича, миссис Томас осторожно проскользнула на задний двор, чтобы воспользоваться дверью для прислуги. Джон Монтегью, полагавший, что ему никогда больше не придется перешагнуть этот порог, расправил плечи и громко постучал в парадную дверь. Белтон, казалось, даже обрадовался его приходу.

— Это правда? Моя сестра здесь? — строго спросил Джон.

Пока дворецкий вел его в старую комнату Ирмы Бладжет, в сердце Джонни закипало возмущение. Когда он увидел побелевшее лицо Эмерелд, лежавшей в кровати, ее увеличившийся до невероятных размеров живот, он чуть не заплакал. Джон взял сестру за руку:

— Эм, Господи, Эм, что они с тобой сделали?

Она благодарно сжала его пальцы:

— Джонни, у меня будет двойня.

Его глаза недоверчиво расширились.

— О'Тул тебя бросил! Этот мстительный сукин сын не удовлетворился тем, что использовал меня, чтобы добраться до них, он еще и тебя использовал! Я убью его! Да поможет мне Бог, я убью его!

— Нет, Джонни, больше никакой мести, прошу тебя.

— Я и понятия не имел, что ты здесь. Я собирался отправиться в Ирландию. — Он рассеянно провел рукой по волосам. — Ты не можешь здесь оставаться. Но и со мной ты не сможешь поехать тоже.

Эмерелд поморщилась, приподнимая одеяло и показывая брату ногу, закованную в лубки.

— Мне это ненавистно, но я вынуждена остаться здесь еще ненадолго. Во всяком случае, до родов. Доктор Слоун приходил дважды. Он будет принимать моих близнецов. Как только у меня начнутся схватки, миссис Томас обещала сходить за ним.

— Миссис Томас намекнула, что это Джек Реймонд сломал тебе ногу.

— Он пытался спихнуть меня с лестницы, чтобы убить ребенка. Меня спас отец, он послал за врачом.

Неожиданно вся ненависть и весь страх, отпустившие было Джонни, нахлынули на него снова. Не из-за себя, а из-за его любимой сестры, такой беспомощной и уязвимой.

— Джон, когда дети появятся на свет и я достаточно окрепну для путешествия, я хочу, чтобы ты отвез меня к маме в Уиклоу. Я обещала, что дам ей знать, если мне понадобится помощь.

Джонни Монтегью чувствовал, как растет в нем гнев. Он собирался в Ирландию, верно, только отправится он не в Уиклоу, а в Замок Лжи. Он заставит ирландского сукина сына поступить с Эмерелд как подобает порядочному человеку. О'Тул оставил Монтегью без гроша, а сам наслаждается титулом и состоянием графа Килдэрского. Джон поклялся, что Шон заплатит за все сторицей.

Душа Джона разрывалась надвое. С одной стороны, ему не хотелось оставлять сестру в руках развратного и ревнивого Джека Реймонда. Но он понимал, что, оставаясь здесь, все равно ничем не сможет помочь. Брат плохой помощник во время родов. Но Джон рвался в бой. Он боялся, что время Эмерелд истекает. Хотя бы раз в жизни он должен действовать решительно.

Джон поцеловал сестру:

— Я люблю тебя. Постарайся отдохнуть и собраться с силами.

И он отправился на поиски Белтона.

— Реймонд здесь? — Джону едва удавалось сдерживать ярость. Он жаждал выплеснуть на кого-нибудь свой гнев, и Реймонд был для этого самым подходящим объектом.

— Нет, сэр. На этой неделе он почти не показывался.

От досады Джон заскрипел зубами:

— А мой отец?

— Я его жду. Обычно он поздно обедает дома.

Джон отправился на кухню и с силой вложил двадцать фунтов в руку миссис Томас:

— Это все деньги, что есть при мне. Если Эмерелд что-нибудь понадобится, достаньте это для нее. Если по какой-то причине доктор Слоун не сможет прийти, приведите другого врача или повитуху. Не говорите моему отцу, что у вас есть эти деньги, а то он их у вас отберет.

Когда Джон открыл парадную дверь, он не сразу поверил, что ему так повезло. По ступеням поднимался Джек Реймонд. Впервые в жизни Джон испытал жажду крови. Это было пьянящее чувство. Как только Реймонд ступил на верхнюю ступеньку, кулак Джона взметнулся, нанося удар прямо в лицо. Раздался тошнотворный хруст. Реймонд кувырком полетел вниз по лестнице, приземлившись бесформенной кучей. Одна нога лежала поперек последней ступеньки.