Тайрус остановился, пытаясь отдышаться, и огляделся. Отсюда вели три дороги.

Блайт бесшумно скользнул к нему.

— Капитан? — прошептал первый помощник.

Принц покачал головой, пожатием плеч выдавая растерянность. Где-то неподалеку с полуразрушенной крыши свалилась черепица, но эхо опять сыграло с ними злую шутку — направление звука оставалось загадкой. Тайрус посмотрел на крыши ближайших домов, но увидел лишь туман.

Блайт указал кончиком клинка на одну из улиц, предлагая идти туда. Но Рубака кивнул в другую сторону.

Загудела тетива, и тело гоблина шлепнулось о камни, вылетев из окна верхнего этажа. Стрела торчала из его глаза. Стрелок выхватил из колчана новую стрелу и натянул лук.

Дубина потыкал палицами во все стороны, намекая, что лучше идти куда угодно, лишь бы не торчать на одном месте.

Тайрус не нашел что возразить и рванул вперед.

Они бежали, стараясь держаться поближе к стенам.

Перекрестки проносились мимо. То ли деревню окончательно укутал густой туман, то ли они допустили оплошность, пару раз свернув не туда. Только, по расчетам принца, они давно уже должны были выбежать на опушку леса.

Ну, хотя бы визг гоблинов поутих. Хотя это не слишком радовало пиратов. Они сбавили шаг, внимательно следя за каждой тенью.

И вот наконец здания с обеих сторон исчезли. Людям пришлось пробежать еще немного, чтобы удостовериться — деревня закончилась.

Вздох облегчения вырвался у Блайта. Тайрус, ощутив надежду, рванулся вперед. Но, торопясь вырваться из туманной западни, он едва не врезался в темную фигуру.

Отскочив, он заметил, что встречный был не живым существом, а еще одним изваянием. Удивленно он уставился на знакомое лицо — каменный старец со скрещенными на груди руками. Точно такая же статуя охраняла вход в сад. Сердце принца ушло в пятки.

— Мы шли по кругу, — повернулся он к товарищам.

— Нет! — отшатнулся Рубака.

Тайрус подумал, что северянин просто высказал свое отчаяние, но тут Стрелок промолвил голосом, полным ужаса:

— Нет костра!

Капитан выпучил глаза. Даже туман не мог скрыть столь сильное пламя, особенно на таком близком расстоянии. Он обернулся и увидел, что изваяние тянет к нему руки. Холодные как лед пальцы сомкнулись на шее принца.

Преданные своему капитану матерые пираты кинулись на помощь предводителю с мечом и секирой. Но каменные пальцы сжались, и Тайрус взмыл над землей, будто котенок. В глазах его потемнело. Меч выпал из ослабевшей ладони, но принц продолжал бороться, лягаясь и пытаясь разжать чужие пальцы, которые держали его словно капкан.

Каменная хватка сдавила горло. С каждым ударом сердца разум Тайруса мутился. Наконец мир погрузился во тьму. Руки и ноги отяжелели, словно налитые свинцом.

Но в следующий миг принц понял, что это было.

— Добрая Матушка… — откуда-то издалека донесся голос Рубаки. — Он превращает капитана в камень!

Услыхав рев дракона, Сай-вен очнулась. Она заморгала, когда мир света и звука вернулся к ней. Темная пещера порчи, которая удерживала ее в ловушке, исчезла. Она освободилась!

Рагнар’к ревел под ней, могучая шея содрогалась. Дракон вонзил серебряные когти в пол темницы и расправил крылья, разметав в стороны кучки черных яиц. Скользкие твари шарахались от его когтей. Сай-вен чувствовала жжение в ступнях, разделяя ощущения Рагнар’ка, топчущего осьминогообразных существ.

От радости освобождения и душевного страдания Сай-вен не сумела сдержать рыданий. Она вспомнила злодеяния, которые совершила, предательство, кровь невинных жертв… Будучи порабощенной сималтром, она все видела, все чувствовала, но не могла управлять собственным телом, в то время как темные щупальца копались в ее самых потаенных воспоминаниях. Ее воля попросту исчезла, замененная чем-то столь же черным, как дно самого глубокого моря.

Дракон взмыл вместе с нею. Сай-вен пришлось прижаться к его шее, чтобы не быть расплющенной о низкий потолок. Рагнар’к ревел, взбешенный, как никогда прежде. Слепая ярость обуяла его, заставляя атаковать врагов. Связанная с огромным зверем духовными узами, Сай-вен распознала причину его гнева — он переживал за нее.

— Рагнар’к, — прошептала мер’ай. — Я рядом. Успокойся.

Дракон замер на середине прыжка, так и не опустив одну когтистую лапу.

«Моя родная?»

— Да, любовь моя. Это я.

Он поставил лапу на пол.

«Мне снилось, что ты погибла, порабощенная тварью со щупальцами».

— Это был не сон, — тихо ответила Сай-вен, не до конца понимая, что же произошло.

Каким образом она освободилась? Она помнила просьбу Каста, его умоляющий взгляд, любовь, переполняющую его сердце. И тогда она призвала всю волю, чтобы прикоснуться к его душе.

Последовала вспышка магии… и она ощутила свободу. Она вновь управляла своими желаниями.

— Каст, мой любимый…

Потоки тепла от двух сердец — человека и дракона — смешались в единое целое.

Вновь слезы наполнили ее глаза, но она смахнула их и огляделась по сторонам. Двери темницы оставались широко распахнутыми, но порабощенные сималтрами люди куда-то подевались. Даже одержимая чудовищами, она не была посвящена во все тонкости замысла Темного Властелина, но знала, что они боялись Рагнар’ка. Захватив Каста, они рассчитывали обрести власть над драконом. Теперь же, когда Рагнар’к освободился, они пустились наутек, уволакивая свои темные щупальца прочь с А’лоа Глен. Что ж, пока это всего лишь маленькое выигранное сражение, но главная война еще впереди.

Оглядев комнату, Сай-вен заметила, что исчезли не только одержимые.

Хант тоже пропал.

Она вспомнила, как в сына главного шкипера проник сималтр, и почувствовала отчаяние. Получается, магия дракона вызволила только ее.

Осьминогообразные твари отступали перед яростью Дракона, соскальзывая с потолка и стен, корчась на полу. Вытянув шею, Рагнар’к издал предупреждающий рев.

Под раскатами его голоса существа высыхали и съеживались, словно под порывами суховея. Множество сималтров осыпались безжизненными сухими комками с каменных стен и потолка.

Сай-вен изумленно застыла. Некогда трубный глас дракона препятствовал воздействию черной магии скал’тумов, крылатых порождений Темного Властелина. Значит, похожее волшебство сработало и здесь. Темные заклинания чудовищ не могли противиться чистой стихийной магии драконьего рева.

Когда высушенные твари упали, она мысленно поблагодарила своего скакуна.

Рагнар’к мощью легких очистил всю темницу — несметные полчища тварей съежились и ссохлись. Разбитую эбеновую скорлупу он растоптал когтистыми лапами, расправляясь с, возможно, уцелевшими врагами, и ревом возвестил об окончательной победе. Сай-вен чувствовала удовлетворение дракона, когда он пересек комнату, принюхиваясь и шаркая лапами.