– Ну как? – крикнул он, когда она поднималась по лестнице.

Вместо ответа, Мелани помахала ордером на обыск дома, который судья Хиршман все-таки выдал около полудня.

Хаузер проверил документ, затем подал знак сотруднику из службы по изготовлению дубликатов ключей. Так как доктор Лазло, словно злобный гном Румпельштильцхен, все еще торчал в комнате для допросов и отказывался сообщать БКА код своей сигнализации, техник деактивировал систему и рассверлил замок. Когда тяжелая стеклянная дверь открылась, взвыла сирена. Перепуганные птицы вспорхнули с крон деревьев.

Хаузер и Мелани одновременно зажали себе уши.

– Проклятье! – рявкнул мужчина из службы по изготовлению ключей и посмотрел на маленький ящик под козырьком крыши. – Тут еще вторая сигнализация.

Боль проникала Мелани прямо в мозг. Сирена была наверняка слышна в радиусе нескольких километров. Полицейские, стоявшие на улице, с любопытством подошли ближе и пялились на дом.

Техник прислонил лестницу к дому, взобрался наверх и ломом сорвал со стены электрический щиток. Его коллега бросил щиток в большую металлическую лейку с водой, которую тут же заполнил полиуретановой пеной. Пена заглушила сирену, и, когда масса через несколько секунд застыла, из лейки доносилось только тихое кваканье.

Мелани отняла руки от ушей и с упреком посмотрела на Хаузера. «Вот так, значит, работают ваши люди!»

– Я полагаю, сигнализация соединена напрямую с местным полицейским участком, – сказал техник и спустился по лестнице.

– Я, конечно, могу позвонить коллегам, но при сработавшей сигнализации они обязаны приехать, – сказал Хаузер. – Мои люди возьмут это на себя. – Он достал сотовый и стал набирать номер.

После разговора они вошли на виллу. Хаузер засунул конец галстука под рубашку и прошел первым, за ним последовали двое вооруженных коллег из уголовной полиции и три женщины из лаборатории, которые должны были искать в доме следы ДНК Клары. Мелани тоже получила латексные перчатки, натянула на туфли голубые бахилы и направилась за командой.

Стерильная вилла была незатейливо и строго обставлена, почти все комнаты выложены белым кафелем. Потолочные светильники и напольные лампы лаконичного дизайна излучали холодный неоновый свет. Стеклянные витрины, хромированные стулья, шкафы с алюминиевыми фронтами и большое количество зеркал – все это создавало холод, от которого Мелани бросило в дрожь. Здесь мог жить только одинокий и не способный на глубокие чувства человек.

Эксперты-криминалисты конфисковали компьютеры, ноутбуки и внешние жесткие диски. Также забрали из кабинета Лазло календари, записные книжки и папки. Пока Хаузер проверял верхний этаж, Мелани смотрела через кухонное окно на улицу. Как раз подъехала патрульная машина. Коллеги переговаривались и рассматривали ордер на обыск дома. Никто не ступал на земельный участок. Но претензий из-за повреждения имущества все равно не избежать. Поэтому им сейчас просто необходимо найти обвинительные доказательства на вилле – тогда уже никому дела не будет до сломанной сигнализации.

Мелани шла через гостиную мимо богатого бара и рассматривала огромные картины. Пугающие мотивы Дали и Пикассо украшали стены, но эти цветные полотна почему-то казались инородными телами в серой арктической атмосфере, которая царила на вилле.

Хаузер спустился по лестнице.

– На первый взгляд ничего подозрительного, – пробормотал он. – К тому же лишь через пару дней станет ясно, нашли ли мы здесь следы ДНК Клары.

– Что-нибудь, указывающее на связь с татуировщиками? – спросила Мелани.

Хаузер помотал головой.

– В здании есть подвал?

Хаузер огляделся.

– Я не нашел входа, снаружи тоже никаких окон не видно.

– Обычно дверь в подвал находится под лестницей на второй этаж. – Мелани посмотрела на уходящую наверх хромированную лестницу. Под ней на стене висела двухметровая картина Пикассо.

Хаузер вытащил из файла тонкий шпатель и оттянул раму от стены.

– Поможете мне?

Вместе они сняли подрамник с крепления.

– Осторожно, – простонала Мелани. – Если мы повредим эту штуку, государству придется сильно раскошелиться.

Они прислонили картину к стене и увидели за ней дверь сейфа высотой метра полтора. Хаузер прижался ухом к дверце, постучал по металлу и попытался сместить задвижку.

– Двустенная, – буркнул он. – Минимум десять сантиметров толщины.

– Сможете открыть?

– Я? – Он с ухмылкой посмотрел на нее. – С такой же вероятностью, с какой вы добьетесь от доктора Лазло комбинацию цифр. Мы вскроем дверь газовым резаком.

– Надеюсь, на этот раз техники проявят больше сноровки, – сказала Мелани. – Но прежде чем мы приведем кого-то с автогеном, нужно убрать Пикассо в безопасное место.

Час спустя дверь была открыта. В воздухе стоял едкий запах раскаленного железа. Когда клубы дыма рассеялись, Мелани увидела, что за дверью находился не сейф, а лестничный спуск.

Хаузер пошел первым. Он нашел выключатель и активировал неоновое освещение. Одна за другой на потолке вспыхивали трубчатые лампы и указывали путь в тумане, как сигнальные огни на рулежной дорожке в венском аэропорту.

Дыша через рот, Мелани последовала за Хаузером. На двухметровой глубине лестница заканчивалась помещением, в углах которого светились белые неоновые трубки. Пол был покрыт черной кафельной плиткой. Камера походила на выставочный зал современного музея. На стенах висели тяжелые хромированные картинные рамы размером полметра на метр со стеклом, не дающим бликов.

Мелани заметила, как Хаузер с отвращением поморщился, и тут же поняла, что это не картины.

Она хотела подойти ближе, но Хаузер удержал ее за руку.

– Вам лучше не смотреть.

Она все равно направилась к рамам. Под стеклом был натянут красный бархат. На нем булавками закреплена картина. Она выглядела как хрупкий папирус… нет, скорее как дубленая кожа с обтрепанными краями.

– Это… кожа?

Хаузер кивнул.

Комната напоминала зал ожидания в Аду. В семи рамах были выставлены ужасные мотивы, но еще около тридцати оставались пустыми. От этого вида у Мелани перехватило дыхание. Во рту пересохло, и она попыталась сглотнуть. До сих пор ей удавалось не думать об изображении на спине Клары. Но сейчас воспоминание о болоте с гневными душами вернулось к ней. Без сомнения, она видела перед собой копии предыдущих семи картин из «Ада» Данте.

На первой была изображена тощая фигура – вероятно, сам Данте, который в начале своего путешествия в потусторонний мир идет через сумрачный лес с жуткими зверями. На следующей картине кто-то спускается с неба и предлагает проводить его. Со своим провожатым Данте попадает по дымящейся реке в Преддверие Ада, где терзаемые души отчаянно цепляются за края лодки. Различные круги Ада, которые проходит Данте, являются отображением ужасов. Души страдают и терзаются всеми возможными способами, а многоголовый пес следит за тем, чтобы никто не ускользнул.