Сабина включила свой ноутбук и с помощью радиомодема установила интернет-соединение. Она предприняла последнюю попытку и ввела полные имена и фамилии сестры и дяди, проживавших в Вене, а также имена и фамилии студентки психологического факультета и австрийского политика. Компьютер подумал несколько секунд, но не выдал ни одного результата.

Вот дерьмо!

Она молча сидела на полу, уставившись на монитор. Абсолютная потеря времени! Винсент негромко всхрапнул.

– Тебе можно позавидовать, – прошептала она. – Но ты, к сожалению, не можешь мне помочь…

Или все-таки можешь? Пароль для сигнализации Снейдера был не «Винсент», а «Ван Гог». Она быстро ввела новый запрос, но уже без имен всех жертв. На этот раз ноутбук действительно что-то нашел: ссылку на картинку, которую Сабина увеличила.

Это был карандашный набросок – торопливые штрихи, грубые тени. На скамьях в два ряда сидели восемь человек. Рисунок напоминал зарисовку из зала суда, сделанную для газеты. Под картинкой стояло восемь фамилий – четыре из которых были знакомы Сабине по личным делам.

– Я схожу с ума!

Винсент с любопытством поднял морду, в то время как Сабина перешла по ссылке на интернет-страницу. Это оказался архив одной австрийской ежедневной газеты. Сабина пробежала глазами статью: десять лет назад суд присяжных в Вене рассматривал дело об убийстве семилетнего мальчика-сироты.

У Сабины волосы на затылке встали дыбом.

«Это Дорфер. Взаимосвязи просто невероятные. Я раскрыл схему преступлений. Кроме того, я теперь знаю, кто отец ребенка…»

У Сабины пересохло в горле. У каждой из четырех жертв был родственник, который десять лет назад выступал присяжным в одном и том же австрийском уголовном процессе. Данное судебное разбирательство и было связующим звеном! Эрик обнаружил этот общий знаменатель!

Она должна была выяснить все об этом процессе. Сколько бы Сабина ни искала в Интернете информацию об убийстве мальчика Беньямина, она постоянно натыкалась на одно и то же имя: Герхард Дитц. Этот Герхард Дитц был венским судебным репортером, который с самого начала следил за судебным разбирательством. Он же написал и большинство сообщений для газеты. Правда, в Интернете не было фотографии Дитца, только номер сотового и адрес агентства на озере недалеко от Вены.

Недолго думая, Сабина набрала этот номер с телефонным кодом Австрии. Видимо, Винсент заметил ее возбуждение, потому что наблюдал на ней, поскуливая, и мотал головой, словно хотел помочь.

Мужчина со спокойным и приятным голосом ответил на звонок:

– Герхард Дитц.

– Добрый день, господин Дитц, меня зовут Сабина Немез, – представилась она. – Я звоню из Висбадена.

– У вас баварский акцент, – заметил он.

– Я была комиссаром в мюнхенской полиции.

– Была?

– Сейчас я студентка академии БКА в Висбадене.

– Ваше имя мне знакомо. Вы пишете какую-то работу?

– Я расследую одно дело.

– Вы не против, если я запишу наш разговор на пленку?

– Нет.

– О’кей, секунду – продолжайте.

– У нас в Германии имеется целый ряд нераскрытых убийств. Десять лет назад родственники жертв были присяжными в деле об убийстве семилетнего Беньямина.

– Как вы выяснили фамилии присяжных? – перебил он ее.

– Благодаря рисунку судебного художника.

– Господи… – Дитц страдальчески рассмеялся. – Подпись к рисунку все еще в Интернете? Это была ошибка. Картинку должны были удалить с сервера много лет назад.

– Счастливое совпадение, иначе я никогда не обнаружила бы эту связь. – Сабина сделала паузу.

– Продолжайте. Мне кажется, вам есть что рассказать.

– Убийства в Германии могут быть как-то связаны с этим процессом. Я должна знать, о чем там шла речь, и мне необходимы все материалы по этому делу.

– Обратитесь в Венский земельный суд, – посоветовал Дитц. – В рамках сотрудничества с БКА вам наверняка предоставят все документы.

Теперь страдальчески рассмеялась Сабина.

– Дело в том, что… – «Меня уволили из академии, директор БКА с удовольствием бы меня пристрелил, мой друг лежит в реанимации с пулей в голове, а мой преподаватель бесследно исчез». Конечно, она ничего из этого не сказала, иначе Дитц тут же оборвал бы разговор. – Время поджимает, и человеческие жизни могут быть в опасности.

– Понимаю. – Дитц размышлял. – Я мог бы предоставить вам собственные записи, но мне необходимы рекомендации, чтобы кто-то подтвердил вашу личность. Я должен быть уверен, что вы действительно та, за кого себя выдаете.

Плохая идея! Сабина вряд ли могла назвать директора Хесса, Конрада Вессели, доктора Белла, судью Ауэрсберг, комиссара Ломана или сотрудников тюрьмы строгого режима в Вайтерштадте. Они были рады, что не имели с ней больше дела. Единственный, кто мог дать ей эту рекомендацию, был Мартен Снейдер – а он находился бог знает где.

– В прошлом году я вместе с Венской уголовной полицией расследовала одно дело, – пробормотала она.

– Какое?

– Убийства «Штрувельпетер».

– А… – Голос Дитца просветлел. – Теперь я знаю, откуда мне известно ваше имя. Я писал о том деле, вы отлично сработали.

– Спасибо. – Сабина назвала ему фамилии венских коллег, которые помнила. Она могла бы дать Дитцу и фамилию президента Венской полиции, но из-за их со Снейдером эксцентричных выходок к нему за рекомендациями лучше не обращаться. Похоже, у нее был талант ссориться с начальством. – Поговорите с одним из них, – предложила она.

– Я знаю одного из этих полицейских, – сказал Дитц. – Я вам перезвоню. Не убирайте сотовый далеко. – Он положил трубку.

Сабина полчаса ждала звонка Дитца.

– Я проверил ваши показания, – лаконично сказал он. – Один сотрудник Венской полиции ручается за вас.

– Просто так? – удивилась она.

Дитца это позабавило.

– Я проиграл ему запись нашего разговора. Он узнал ваш голос. Вы и ваш коллега, этот Снейдер, задали тогда жару Венской уголовной полиции… Одобряю.

Какой странный комплимент!

– И какие наши дальнейшие действия?

– О’кей, я скажу, как мы поступим. Вы дадите мне адрес электронной почты, и я вышлю вам онлайн-формуляр, который вы отправите мне назад с электронной подписью. Тем самым вы соглашаетесь не передавать мои материалы немецкой прессе, а использовать их исключительно в целях расследования БКА. После я пришлю вам документы по делу Беньямина, но предупреждаю, вам придется переворошить кипу материалов.

– Отлично.

– Но это еще не все! Если вы решите сообщить о результатах вашего расследования прессе, я также хочу получить эту информацию, но за два часа до того, как ее получит немецкая пресса. Согласны?