обезоружило белых». За голову Уоррена назначили цену в тридцать тысяч долларов Конфедерации, и ему регулярно приходилось сражаться с южанами, которые надеялись получить награду, но, будучи чернокожим жителем Соединенных Штатов, он знал, что не все его враги будут очевидны. Подделка настолько искусна, что завоевывает доверие подозрительных незнакомцев и даже восхищение людей, которые знают о ее фальшивости.

Концовка фильма предполагает, что, несмотря на политику и цвет кожи, даже самые злейшие враги могут стать союзниками, но для их объединения потребуется действительно хорошая ложь, а эти усилия, скорее всего, убьют их.

22

Седой парик Юлия Цезаря

11 июля 1989 года: сэр Лоуренс Оливье умер.

Также 11 июля 1989 года: Сэмюэл Л. Джексон, 40 лет, восстанавливается после серьезной травмы ноги, полученной, когда его протащили по платформе метро, сидит дома и смотрит телевизор. В новостях он увидел передачу, посвященную Оливье, в которой были представлены образы непревзойденного актера в разных фильмах – от «Гамлета» до «Марафонца», – и поразился тому, насколько по-разному выглядел каждый персонаж и как каждый образ вызывал в памяти целое представление. Не обращая внимания на то, что Оливье получил больше номинаций на «Оскар» за актерскую игру (за десять ролей), чем у Джексона вообще было ролей со словами (пять), Джексон поставил перед собой цель.

«Я принял решение, что как актер найду способ быть другим, каждый раз быть другим парнем, чтобы, когда придет мое время, зрители сидели и думали о том, как здорово Сэм Джексон сыграл всех этих разных персонажей», – сказал он. Просто увидев множество ролей Оливье, Джексон понял: «Первое, что запоминается о большинстве персонажей, – это их внешний вид».

В театре Джексону приходилось самому наносить грим, но когда он начал сниматься в фильмах, то понял: «Ну, черт возьми, у них гримеры лучше». Ему понадобилось несколько лет, чтобы воспользоваться их опытом. За исключением одного запоминающегося парика с завивкой Джерри Керл, большинство его причесок в ранних фильмах были самыми заурядными. Джексон впервые реализовал инициативу имени Оливье в боксерской комедии 1996 года «Большой белый обман». Он играл жуликоватого боксерского промоутера, явно списанного с Дона Кинга, поэтому режиссер Реджинальд Хадлин хотел, чтобы он выглядел как Кинг, с огромной копной седых волос. Джексон сопротивлялся: он хотел, чтобы его персонаж был оригинальным творением, а не пародией. Поэтому он принял необычное решение – он зажигал в разнообразных тюрбанах и седых париках Цезаря. «И с этого момента я решил, что мне попался отличный мастер, поэтому я просто подбирал прически, которые, как мне казалось, определяли каждого из персонажей», – сказал Джексон.

Этим мастером был Роберт Луис Стивенсон, который встретился Джексону на съемках фильма «Старая сладкая песня» 1976 года в Атланте, где Джексон работал в качестве дублера. Он сотрудничал с актером более чем в 30 фильмах. Среди отличительных образов, придуманных ими, – асимметричная стрижка в фильме «Неуязвимый» («Я думал о Фредерике Дугласе, – сказал Джексон. – Она очень хорошо отражает моего персонажа, потому что он – мыслитель»), дреды в «Клошаре» («Он отращивает эти волосы как источник тепла и как маску, под которой он может спрятаться») и афрокосички в «Формуле 51» («В этой ситуации он должен был выглядеть так, как британские зрители обычно представляют себе черных гангстеров в стиле хип-хоп»). Бритая голова Мейса Винду в приквелах «Звездных войн» «стала одним из тех событий, которые просто произошли, – сказал Джексон. – Не то чтобы Мейс был неземным чуваком, который берет свой световой меч, делает «ррр-оууу» и проводит им по макушке».

Любимая киноприческа Джексона, однако, принадлежала Орделлу Робби в фильме «Джеки Браун»: непринужденная стрижка в стиле Рона О’Нила из фильма в жанре блэксплотейшен «Суперфлай». Логика заключалась в том, что «Суперфлай» был любимым фильмом Орделла, и он стремился быть похожим на его персонажа. Джексон сказал: «Я могу распустить волосы, могу заплести сзади французскую косичку или сделать конский хвост». Еще большее впечатление произвели волосы Орделла на лице: тощая косичка, торчащая из подбородка. Этот характерный образ навеян любовью Джексона к необычным злодеям из гонконгских фильмов.

Перед съемками фильма Джексон, его давний визажист Аллан Эйпон и Стивенсон садились за компьютер Эйпона. «У Эла есть отличная программа, – сказал Джексон. – Он может открыть фотографию с моим лицом на экране компьютера, а потом мы, например, выдергиваем волосы из разных мест, прикрепляем их и делаем всякие штуки». Если во время мозгового штурма они придумывали что-то особенно сложное, например избитый, потрепанный образ бывшего боксера Джексона в фильме «Воскрешая чемпиона», то на ежедневный грим Джексона могло уходить до трех часов. Ему было все равно: он спал в кресле для гримирования, не шевелясь, даже когда люди прикрепляли протезы и натягивали кожу.

Даже когда Джексон стал настоящей кинозвездой, он сохранил типичную для характерного актера любовь к переодеваниям. «Я надену парик, наклею шрам, сделаю что-нибудь, что не дает мне быть собой», – говорит он. Его агенты и менеджеры иногда кричали на него, чтобы он перестал покрывать свое красивое, драгоценное лицо шрамами.

Пока Джексон работал со своей командой над внешним видом персонажа, он погружался еще и в интерьер. Если помимо сценария существовал первоисточник, он читал его; если нет, он придумывал существенные детали жизни своего персонажа: «Какие продукты он ест, образование, родители, какие у него были друзья, какие друзья у него появились, как он начал зарабатывать деньги…» Список продолжался. К тому времени, когда Джексон заканчивал писать биографию своего персонажа – этой технике его научили театральные режиссеры Ллойд Ричардс и Дуглас Тернер Уорд, и она могла занять неделю или две, – у него часто набиралось столько страниц, что их нужно было переплетать как дополнительный том к сценарию.

«У всех моих персонажей есть жизнь за пределами того, что они делают на экране», – сказал Джексон.

Он особенно тщательно продумывал свои отношения с другими героями фильма, то, как он должен вести себя физически, что он делал перед началом сцены и куда он направлялся после ее окончания. Если Джексон делал свою работу правильно, то зрителям хотелось пойти вместе с ним, когда он заканчивал сцену.

К тому времени, когда Джексон появлялся на съемочной площадке или в репетиционном зале, он запоминал свои реплики – и, как правило, чужие реплики тоже. «Я безосновательно ожидаю, что все будут так же подготовлены, как я», – говорит он. Но одного он бы не сделал: не произнес бы этот диалог вслух. Джексон читает сценарий молча: как правило, к третьему прочтению он прекрасно запоминает реплики. Затем он начинает