class="p1">— У них своя история. А у тебя своя. Твой дракон несчастен без тебя, Брей. И я не жду от тебя таких жертв. Вы мне нравитесь оба. А когда вместе, так вообще очень! Так что принимай себя, люби себя и не занимайся ерундой! — я поддерживающе похлопала его по руке. Ну вот, надеялась на романтический вечер, а получился сеанс психотерапии.

— Так что теперь я — последний из своего рода. Он вырождается. И если ты, адептка Грейс, мне не поможешь, то я буду обречён на вымирание.

Я фыркнула.

— Это шантаж!

— Да! — он довольно оскалился и протянул меня к себе поближе.

— А если я не соглашусь?

— Я буду спрашивать ещё и ещё раз. А потом ещё и ещё! Пока не согласишься.

— Ясно, выбор без выбора, — не сказать, чтобы я была этим недовольна, но нельзя же сразу соглашаться. Потом подумала и спросила: — Кстати, раз ты знаком уже с темой попадания сюда, может скажешь, чье это было тело до меня? — я ткнула себя в грудь.

— Твоё, — он улыбнулся. — Это миф, что иномиряне занимают чужие тела. Этим промышляют создания хаоса, а вы появляетесь в вашем истинном обличии. Таком, как ваша душа. Так что это — твоё тело, не переживай.

Я довольно оглядела своё тело. А ничего так у меня душа, красивая, фигуристая…

— А как же ваши учебники?

Он фыркнул.

— А что, на Земле в учебниках всегда пишут только правду?

Я нахмурилась.

— Ну… Поручится не могу…

— Вот именно. Нашему государству выгодно скрывать истинное положение вещей, ведь тогда можно безнаказанно отлавливать иномирян и заставлять работать на себя. Представь, безграничный контроль над чужой силой! Не спорю, иногда это оправдано, но это скорее исключение, чем правило.

— Последний вопрос, — я вырвалась из захвата, когда почувствовала, что мужчина не прочь перейти от разговоров к поцелуям: — почему вы, магические создания, такие хилые? Род дроу вырождается, род огненных драконов — тоже. Может, вам медицину улучшить?

Брейдон запрокинул голову и рассмеялся.

— Причины у нас с расой дроу не имеют ничего общего, — заверил он. — Их прокляла ведьма, отобрав королевский кристалл, так что девочек у них теперь не рождается. А они, в отличие от драконов, не могут передавать стопроцентную наследственность своей расы — у них получаются смески… А что касается драконов и оборотней, у которых дети рождаются только от истинных, так это, в какой-то степени не плохо. Ты представляешь, сколько бы можно было родить детей, являющихся полноценными драконами, за нашу долгую жизнь? На магическом континенте бы места другим расам не осталось! Так что это — что-то вроде естественного отбора.

— И у оборотней?

— Да, у них та же история, — кивнул он. — Ну что, есть у тебя ещё вопросы?

— Есть, — я посмотрела ему в глаза и требовательно спросила: — Когда от своей двуличности будешь избавляться?

Он развёл руками.

— Стараюсь, Таня, но сложно перестать считать себя монстром в один момент. Я же не глупый, понимаю, о чем ты меня просишь… И, в принципе, согласен с тобой… Только пока принять это не могу.

— Ладно, — великодушно разрешила я. — Но не бросай своё лечение! А то на глицин тебя посажу, чтобы ты спокойнее реагировал на свои странности.

— А вот это мне нравится! — он улыбнулся. — Мне многое хочется узнать о твоем мире и о том, что в нём есть, что значат эти непонятные слова, которыми ты иногда кидаешься. Иногда я слышу что-то похожее на то, что говорила мама, но видимо Земля сильно изменилась, потому что и ты — совсем другая. Ты расскажешь мне?

Я кивнула. Если он прав, то у нас будет вся жизнь, чтобы я его научила русским поговоркам или даже ругательствам… А раз теперь этот мир и мой тоже, то я с удовольствием выучу здешние художественные обороты речи.

Привыкнуть к тому, что я — пара дракона, было нелегко, но мой врождённый пофигизм предложил подумать об этом завтра, так что я расслабилась и поинтересовалась, не собирается ли он потом запереть меня в этом самом тёмном замке?

— Этом? — он усмехнулся. — Нет. Его не ремонтировали со времён, когда отец еще был один. Так что замок — отражение его одинокой души.

— А когда здесь жила твоя мать…

— Мама любила путешествия, так что они тут редко бывали. Отец пытался за недолгое, отпущенное им время дать ей то, чего она была лишена все эти годы.

Я пожала плечами. А я вот люблю стройки. И такое богатство не бросила бы. Но, признаюсь, то, как ректор сделал Академию, нравится мне куда больше. Если он планирует оставаться на своём посту и дальше, то я лучше в ней буду жить.

— А что насчёт моего места в Академии?

— Ну, во-первых, ты можешь просто стать моей женой — никто не посмеет тебя тронуть, — я поджала губы, а он улыбнулся. — Понятно. Я так и подумал. Татьяна Грейс — гордая. Тогда другой вариант — ты имеешь необыкновенную силу — видеть и использовать чужую магию. Это могло бы очень пригодиться нам. Я давно мечтаю открыть в Академии факультет аномальной магии. Для тех, чья магия нестандартная, порой опасная и неизученая. Я бы мог их изучать… А ты, после обучения в Академии, если захочешь, могла бы стать деканом этого факультета и помогать ребятам овладевать своими способностями. Во-первых, ты можешь заранее увидеть их магию, даже раньше их самих. Во-вторых, научишь их ею управлять. Тебе практически невозможно навредить, ты сможешь перехватывать управление их силами и эффективно, на примерах, показывать, что делать с ними.

Я задумалась. Это сложно. Сложно, но интересно. И не спасение мира от очередной катастрофы, а реальное и практичное применение талантам. Всё, как я люблю. Вдобавок, работать буду вместе с Бреем. А это уже замечательно!

— Хорошо, магистр Никс, я согласна! Сегодня ты мне рассказал столько, что мне ещё неделю переваривать, а мне, между прочим, совсем скоро экзамены сдавать.

— Не экзамены, а осеннюю сессию, — поправил он.

— Одна петрушка, — ворчливо оборвала я. — Выходной-то мне хоть дашь завтра? Я же не высплюсь! Ректор ты или кто?

Он усмехнулся.

— А ты — наглая, адептка Грейс. Не тебе ли я обещал, что не буду смешивать личные и учебные отношения, пока ты не закончишь академию? Поэтому, мой ответ — ни за что! Представь, что у тебя, как у стандартной ученицы, было ночное свидание. Какая романтика завтра встать невыспавшейся и весь день зевать, вспоминая события ночи.

— Никакой романтики, — абсолютно честно ответила я. — У тебя совесть