Самое время проверить слова продавца.

Осторожно высунув голову, Влад увидел, что лучник, прижимаясь к скале, медленно движется по узкому карнизу. Все, как предполагалось, — пытается найти позицию, откуда сможет доставать дальнюю часть грота. А сверху второго на веревке опускают. Если так и дальше пойдет, массированный обстрел гарантирован.

Прицелился, плавно потянул за спусковой крючок. Отдача отозвалась в ранах вспышкой боли, но это не помешало заметить, как тяжелая пуля выбила облачко пыли возле левого плеча стрелка. Остановившись, тот развернулся, уставился на Влада. Небось зубами скрежещет от бессилия — карниз очень узкий, нечего и думать развернуться на нем и потом натянуть лук в полную силу.

Второй выстрел — на этот раз слишком низко взял и правее. Зато теперь понятно, куда именно надо целиться.

Третий выстрел, и на этот раз удачно — из правого бедра противника вырвало кровавые брызги, нога подломилась, лучник с тоскливым криком полетел вниз с тридцатиметровой высоты. Второй тем временем достиг площадки, с которой можно отвечать стрелами, и торопливо отвязывал мешающую веревку. Этого Влад достал первым же выстрелом — наконец-то хоть немного повезло. Не понял, куда попал, но завалил наглухо — тот рухнул на спину, пару раз дернул ногами и затих.

Не такое уже плохое ружье — на четыре выстрела два попадания.

— Лиль, как там Давид?

— Дышит тяжело. Кровь не просачивается.

— Сними решетки и оттаскивай его подальше от входа. Эти ребята больно прыткие, могут еще что-нибудь придумать. Меня, вон, ухитрились достать даже здесь.

— Ты поосторожнее, пожалуйста. Что нам делать теперь? Может, я проверю пещеру? Вдруг тот ход к другому выходу выведет?

— Нет, ты сиди с Давидом. Без хороших факелов там ничего не увидишь. Да и если вдруг найдем выход, луддиты легко за нами проследят, а с нашим раненым мы далеко уйти не успеем. На открытом месте против такой толпы шансов нет — затопчут нас. И вообще, те решетки попробуй переставить дальше. Если и правда есть другой выход, они могут по нему ударить нам в спину.

— Хорошо, сейчас попробую.

Зарядив ружье патронами с картечью, Влад осторожно подобрался к краю площадки, взглянул вниз. Успел разглядеть четверку лучников, проворно натягивающих свое оружие, после чего отшатнулся назад. Стрелы просвистели в том месте, где только что была его голова. Затевать дуэль не хотелось — и без того уже три дырки заработал, поэтому просто отполз подальше, сел у стены, держа лестницу на прицеле. И на стену каньона тоже поглядывал.

Ничего не происходило. Хотя нет — топоры начали стучать где-то в районе устья ключа. Что там происходит? Понятно, что деревья рубят, но для чего? Уж точно не на дрова — хотя за время проживания в этих местах количество сушняка по берегу уменьшилось, его оставалось еще прилично. Лагерь обустраивают? Может, и так, но воображение рисовало картины штурмовых лестниц, осадных башен и прочих средств, что сейчас сооружают. А он один, изранен, при резких движениях кружится голова, во рту сухо, будто в пустыне.

— Лиля!

— Что?! — донеслось из глубины пещеры.

— Принеси мне водички.

— Сейчас.

Приняв от нее чашку с ледяной влагой, начал опустошать ее мелкими глотками. Лиля, глядя с испугом, тихо произнесла:

— Ты весь в крови.

— Ага…

— Плохо? Давай перевяжу?

— Не надо. Само затянется. Не первый раз. Поначалу будет трудно, а потом все хорошо. И аппетит проснется зверский. Вот это как раз плохо — запасов мало. Оленина копченая внизу осталась, так и висит.

— Мешок орехов остался, по которому ты руками и ногами колотишь. Они сытные.

— По моим подсчетам, нам надо продержаться дней восемь. Хочешь сказать, что все это время мы будем кедровые семечки лузгать?

— Муки совсем не осталось, крупы тоже. Есть вяленая рыба и немного меда. Свежей не наловить, дичи тоже не будет.

— Оригинальная получится диета, — невесело усмехнулся Влад.

— Ничего. Если всего лишь восемь дней, то потерпим. Как думаешь, Давид придет в себя?

— Рана у него сквозная, много яда в нее вряд ли попало. Не знаю точно, но думаю, раз сразу не умер, то и не умрет. К тому же это, может, и не отрава, а снотворное средство. И на восемь дней особо не рассчитывай — это просто мое предположение.

— Но ведь надо надеяться на что-нибудь…

— Да… ты права.

— Что они делают? Зачем деревья рубят?

— Что делают, не знаю, но знаю, для чего. Придумали против нас пакость новую.

— Что именно?

— Да говорю же — не знаю! Ничего хорошего… наверное. Пистолет далеко не прячь… мало ли.

— Влад, если тебя достанут серьезно, меня никакой пистолет уже не спасет. Ты же понимаешь.

— Лиль, сейчас не то время, когда надо выпячивать свои слабости. В пистолете восемь патронов — это восемь трупов или раненых. В этом мире от него эффективной защиты нет — пробьет кольчугу, не заметив. Так что ты можешь легко вывести из строя несколько сильных противников. У них ведь всего одно направление для атаки, даже у тебя получится его контролировать. Просто стрелять по тем, кто показывается на вершине лестницы. Так что давай без истерик и обмороков — будь готова к тому, что придется убивать.

— Выстрелить смогу, но все равно на мою помощь сильно не надейся.

Влад усмехнулся:

— Я еще не забыл, какой визг ты подняла, когда начали чистить рыбу, а та стала бить хвостом. Эти ребята пришли нас убивать. У них правило такое — убивать тех, кто выбирается из руин. Они считают, что мы для них опасны — подрываем монополию на древние знания. Не забывай об этом. Если придется, стреляй без раздумий. Представь, что это тараканы. Лиль, меня уже три раза зацепили. Не слишком серьезно, но даже мне со всеми этими странностями сейчас очень хреново. Если попадут всерьез, не уверен, что справлюсь. А попасть могут — они ребята настойчивые. Ранят или завалят, ты должна попытаться продержаться до возвращения наших. Время от времени стреляй из ружья, чтобы они услышали на подходе. Патронов почти четыре сотни, штук по двадцать-тридцать в день можно смело переводить на сигналы. Услышишь, что внизу толпа собирается, кидай бомбы, но зря их не расходуй — всего четырнадцать штук осталось. Моя ошибка — нужно было больше жестянок заказать. Но даже этого хватит, если они попрут на штурм с лестницами или что там вырубают так усердно.

— А Лена?

— Что Лена? Я ее больше не видел и не слышал. Если повезет, то оставят ее живой, для допроса. Если нет… Лично я думаю, что, скорее всего, ее сразу прикончили. Проверь, как там Давид.

* * *

Влад ошибся — Лену до сих пор не убили. Об этом уже под вечер ему сообщили осаждающие.

Поглядывая за лестницей, он потихоньку обмывал плечо, используя для этого котел с водой. Дело даже не в требованиях гигиены, а в том, что кровь, засохнув, начала вызывать неприятный зуд. Из ран ее вылилось прилично — такими темпами долго чиститься придется.