И в ФБР все об этом прекрасно знают, — служба подслушивания, и другие формы наблюдения, не обошла вниманием и «Коза ностра». Не раз федеральная криминальная служба составляла доклады о преступной деятельности мафии, однако дальше, — когда в работу должна была вступать юстиция, — дело не всегда шло. Например, в 1963 году был составлен доклад об уголовных делах в Лас-Вегасе, но его оригинал, как выяснилось позже, оказался в руках самой «Коза ностра». В другом случае даже не удалось составить доклад: нужные магнитофонные записи были «по халатности стерты при разборке архива». Дотошные исследователи установили сотни фактов прямого попустительства руководства ФБР (то есть фактически Гувера) деятельности оргпреступности. И эти же исследователи установили и бесспорные факты прямой связи Гувера с мафиози.

Мотивы этой связи очевидны. Гувер был как минимум бисексуалом, причем не принимал особых мер предосторожности. Существуют и фотографии, и киносъемки его любовных актов, в частности с Клайдом Толсоном. Существуют они (или по крайней мере существовали) в тайных архивах «донов», которые щедро и старательно предоставляли уважаемому директору бесплатные апартаменты и бунгало в «своих» гостиницах. Существует не один десяток письменных показаний проституток разного класса, от мальчиков по вызову до полусветских жриц, в которых отражены похождения либо точно самого Гувера, либо, пользуясь удачным термином российской прессы, «лица, похожего на». Кроме того, Гувер был азартным игроком (особенно любил тотализатор) — и мафиози, контролирующие скачки, десятки, если не сотни раз, «подстраивали» забеги так, чтобы уважаемый директор оставался в выигрыше. Сведений о том, что он когда-либо платил своими деньгами в случае проигрыша, не имеется. Отмечены еще многочисленные презенты и подношения — и в целом складывается совершенно классическая картина коррупционной связи. Нет, речь не идет о том, что какой-то Маранцано или Розенфельд звонили Гуверу в кабинет и говорили нечто вроде «ну ты попридержи своих федов, а то беспредел получается». Наверняка прямого шантажа тоже не было, никто не рассыпал на директорском столе веер фотографий, способных поломать любую политическую карьеру, и никто не призывал директора посчитать, во сколько на самом деле обошелся и отдых с услугами герлс/бойс, и успехи на поприще четвероногой лотереи. Но этого и не требовалось. Гувер был очень умен и памятлив — и обладал такой властью в ФБР, что мог оказывать решительное влияние на ход и сам факт расследования одним своим двусмысленным, и непременно устным, замечанием. Возможно, «льготный режим» распространялся не на все «семьи», а только на тех, кто сумел приблизиться к Гуверу. Но вся «Коза ностра» есть результат сотрудничества между «семьями», которое предполагает предоставление (на определенных условиях и с соблюдением некоторых ритуалов) взаимных услуг. В том числе и использование коррупционных «достижений» друг друга. Возможно, и очень вероятно также, что Гувер считал «семьи», специализирующиеся на обслуживании человеческих пороков, как бы менее опасными для общества, чем (если брать сугубо уголовную преступность) просто гангстеризм, разбой и так далее. А ведь уровень «прочей» преступности, в том числе и «сектор» ее, попадающий под юрисдикцию ФБР, непрерывно возрастал. В годовом отчете за 1972 год было зафиксировано более 6 миллионов тяжких преступлений — абсолютный рекорд за всю предшествующую историю США; с тех пор он регулярно перекрывается. Убийцы за 1972 год практически истребили целый небольшой город, их жертвами стали более 18 тысяч человек. Иначе говоря, два убийства за каждый час в году. Каждую 13 минуту совершалось изнасилование, а ограбление — каждые 80 секунд! И рост все не унимался. В Чикаго сравнительно недавно произошло за год 864 убийства — вдвое больше, чем в «великие времена» Аль-Капоне. В Альбукерке (штат Нью-Мексико) происходило около 6 тысяч преступлений на 100 тысяч жителей; за ним следовали Майами, Лос-Анджелес и Нью-Йорк[106]. К тому же в данной связи надо принимать во внимание и все более распространяющуюся среди полицейских коррупцию, хотя сведения о ней всплывают только в исключительных случаях. Так, в Нью-Йорке комиссия в течение нескольких лет изучала полицейский аппарат многомиллионного города. Результат произвел шок: из 30 тысяч нью-йоркских копов больше половины оказались замешанными в коррупции и других преступлениях. Стали известны даже акты мародерства, когда полицейские грабили погибших в транспортных происшествиях, а также случаи политических убийств. Другие копы орудовали вместе с торговцами наркотиками, брали крупные взятки, шантажировали и самолично убивали. Только в одном Бруклине — районе Нью-Йорка — на содержании у «Коза ностра» состояло более 100 полицейских.

Но сразу после смерти Гувера и «Уотергейта» ситуация с работой ФБР против организованной преступности стала изменяться, и уже к началу восьмидесятых определенные успехи были налицо. «Запели» несколько серьезных мафиози, брошенных за решетку. Их откровенность позволила нанести ряд ощутимых ударов по «семьям». Результатом стало (что, впрочем, совершенно ожидаемо) не искоренение «Коза ностры», которая уже основательно вросла в структуру американской экономики и общественной жизни, а установление нового, более «приличного» уровня динамического равновесия между традиционной мафией и государством. И с того же времени и все большую опасность, и все большее развитие стали приобретать преступные группировки, ориентированные на другие этнические слои: пуэрториканцы, «латинос», «русские».

Пока что число убитых гангстерами не выше числа жертв дорожно-транспортных происшествий — но, как говорится, еще не вечер, и автомобили, кстати, становятся постепенно все менее опасными.

Одна очень показательная история характеризует как чрезвычайные трудности борьбы с организованной преступностью, которая стремится к максимальной «легализации» своей деятельности, так и настойчивость усилий ФБР. Речь идет о многолетнем процессе преследования человека, который являлся выдающимся в своей среде и, возможно, по своему личному потенциалу достиг бы выдающегося уровня в любой сфере, которой бы посвятил свою жизнь — о Меире Лански.

Он прибыл в США с первой волной массовой эмиграции евреев из Европы. Тогда, с 1880 по 1914 год, в США прибыло, преимущественно из Российской империи, более 2 миллионов еврейских иммигрантов. Имена некоторых остались в числе неизвестных тружеников, на поте и крови которых поднимался гигант экономического развития — США; имена других становятся известными в перечислениях элит науки, искусства, бизнеса — списки эти чрезвычайно велики. Меира Сухомлански (в США он укоротил неблагозвучную для англоязычной среды фамилию до Лански) знают мало, хотя уже с молодости за ним укрепилась не только репутация, но и постоянная словесная характеристика как «финансового гения». Он и не стремился к известности. Более того, немало сил и умения потратил на то, чтобы тщательно конспирироваться, не выходить из тени. Специфика жанра: Лански был одним из главных (если бы захотел — стал бы самым главным) вожаков организованной преступности.