И следствия доказали, насколько первое к расширению славы оружия послужило, и которое могло бы уверительно и еще больше успехов иметь, ежели бы план будущих действий был знаем, и войска союзные и от другой армии их действия тоже уже начали, и сия армия в ей назначенном положении уже находилась, и по моему совету от пленных тотчас нужные сведения отобраны были.

Но господин генерал Каменский, которого команде, до нового указания, в сем положении войска вверены были, нечто из того переменил, а как я слышу, и вовсе новое расписание сделал и о всех тех бумагах, что были взяты с пашами, и о требуемых известиях мне вовсе ничего не сообщил, и следовательно, все, что я могу знать, так через Мануила, как и через допросы пленных и выходцев [беженцев] и другие известия о неприятеле состоят только в том, что их войска прибывают ежедневно на Дунай, в Измаил и Бендеры, и что визирь был ожидаем в Исакчу к 23-му числу месяца прошедшего с санджак-шерифом, и что под сим местом к наведению моста на Дунае все приготовлено, и что большая часть их войск в сию кампанию против нас обращена будет, и что магазины вообще в сей нижней части Дуная не велики.

Что до продовольствия и снабжения сей армии, то они терпели тоже многие затруднения, так от поляков в их непропуске и недаче подвод, как и от недостатка сих последних в малой части Молдавии, что мы занимаем, и еще больше от тех дурных погод, что здесь, к удивлению и над память всех живых людей, чрез всю почти прошедшую зиму непрестанно продолжались; но и в том, что можно было делано, и количество провианта в учреждение возвышения цен почти по будущей год в разных местах в Польше закуплено и оный или посредством нанятых, или от здешней земли наряженных подвод из дальних в ближние магазины подвозим, и в крайности и для выигрышу времени, по близости и удобности к перевозу около Днестра, господином генерал-майором Шамшевым, на которого вообще над сим департаментом присмотр возложен, подряжаем и покупаем был.

И войска по их наличному числу провиантом на сей месяц и с некоторым, может быть, еще и излишеством удовольствованы, и все их нужные вещи почти уже получили, и в прочем такие распоряжения в сей части сделаны были, что при малом наблюдении предписанного порядка все всякий раз к своему месту в срок доходить было должно, и особливо ежели бы подвижный магазин в ему надлежащее состояние уже приведен быть мог, и лодки на Пруте достроены были, и те насилия престали, кои теперь за всеми строжайшими запрещениями повсеместно в заборе рабочего скота и иных обывателям озлоблениях начинают оказываться.

Ваше сиятельство в проезд ваш через Киев уведомлены уверительно и о том, что все рекруты, кои на укомплектование сей армии назначены, там мундируются и вооружаются, и что было сделано для того, чтобы, с одной стороны, сберечь те большие издержки, во что бы стал от Киева до армии их провоз, а с другой – чтобы сим рекрутам, по крайней мере, дать вид уже готовых солдат, ежели бы они должны были проходить через Польшу.

Я приобщаю здесь в копиях мои ордеры к господину генералу Каменскому, и прежнее расписание сей армии на дивизии, и экстракт моей переписки с принцем Кобургом, графом Потоцким, который командует польскими войсками, и с нашим послом в Варшаве, и с тех ордеров, что от меня даны провиантскому департаменту и молдавскому Дивану, дабы ваше сиятельство вообще видеть могли то течение и состояние дел, в каком я их оставляю.

Реляция П. А. Румянцева Екатерине II о намерении выехать в Малороссию

Всемилостивейшая государыня!

Вашего императорского величества всемилостивейшее и от 19-го прошедшего месяца зачисленное писание имел я счастье получить и по моему чистейшему и всех временных и сторонних видов чуждому усердию я могу смело вас, всемилостивейшая государыня, уверить о ничтожности всех толкований, и что мое пребывание нигде не может быть никаким образом для дел ваших неполезным, и никакая клевета не найдет себя никогда в состоянии меня в противном обличить.

Что до места, где я теперь живу, то я не один раз уже был намерен по многим и довольно неприятным причинам его оставить; но болезни, которые меня восемь месяцев сряду в постели держат, и часто обновляющиеся припадки, как и тот, рода горячки, что я на сих днях потерпел, всякой раз мне в том мешали. Теперь однако же при хорошей погоде, коя что только здесь начинает устанавливаться, я велю себя везти в мои имения в Малороссию, какого бы то труда и изнурения мне ни стоило, и я пробуду там, доколе обстоятельства мне лучше к тому удобствовать будут, чтобы пользоваться вашим всемилостивейшим позволением и ехать в чужие край на сыскание последней уже остающейся помощи от вод и бань.

При всем том, по моей горячей ревности к военной службе вашего императорского величества, я бы охотно хотел без того обойтись и предпочел бы всякой раз всем моим иным желаниям быть употребленным в оную. И я утешаю себя все еще сладчайшею надеждою на сие продолжение.

С чувствами всеподданнейшей и бесконечной благодарности за всемилостивейшее обнадеживание вашего всевысочайшего покровительства, в котором я все мое благобытие единственно и едино полагаю, и с всеглубочайшим благоговением, что я к вашим ногам пасть и быть счастье имею,

вашего императорского величества верноподданный

Реляция П. А. Румянцева Екатерине II о невозможности выехать из Молдавии из-за болезни

Всемилостивейшая государыня!

Вследствие моего всеподданнейшего и от 7 мая месяца зачисленного донесения, я хотел отъехать отсюда тотчас и все надобные распоряжения были уже на то сделаны. Но как я, к моему величайшему несчастью, одержим болезнями, кои кажутся быть вовсе неизлечимыми, и ни часом, так сказать, располагать не могу и тяжкие припадки вновь претерпеваю, с коими; кроме видимой опасности, ехать было мне никак не можно; и к моему большому удивлению, я приметить мог, что мой сын Николай, меня увидев, нашел мое положение весьма печальнейшим, каковым он его себе воображал; а из того заключать должен, что все уведомления о нем суть весьма инаковы, то и есть моим долгом о том вам, всемилостивейшая государыня, всенижайше донести с тем уверением, что ваша всевысочайшая воля есть для меня наисвященнейшей закон, и я бы не колебался пожертвовать наиохотнейше остатком моих сил, да и самою моей жизнью, ежели бы сия жертва могла быть потребна и полезна для вашей службы, и что я должен сам желать отъехать отсюда, сколь скоро только можно.

Во всеглубочайшем благоговении, что я имею счастье к вашим ногам пасть и быть по мой конец вашего императорского величества верноподданный

Рескрипт Екатерины II П. А. Румянцеву о поручении ему главного начальства над войсками на границах Польши и Турции