Роман молчал.

— Идея, в принципе, неплохая, — сказал я. — Но торопиться некуда. Мы всегда успеем выкопать то, что надо выкопать, главное, тщательно подготовиться. Такое мероприятие не стоит форсировать, действуем поступательно и по плану. Аглая, поехали, лучше здесь не стоять…

Поехали.

— Если Светлов заметил это… если он заметил кровь… То он наверняка уже подчистил… — сказала Аглая. — Светлов далеко не дурак…

— Он не заметил, — заверил Роман. — Это только я заметил… Что за дурацкие пилюли, голова от них двоится… а где банка с мазью?

Он принялся искать банку, приговаривая, что барсучий жир — верное средство, он хорош, однако есть и другие разновидности жиров, и некоторые из них поэффективнее будут, особенно если с пилюльками…

Я обернулся на заднее сиденье и отобрал у Романа таблетки.

— Витя, у меня будет анафилактический шок, отдай…

Роман попытался выхватить пузырек, не смог, отвалился на диван и захрапел. Счастливчик, в сущности.

— Что с Надеждой Денисовной? — спросил я.

— А ничего, — отмахнулась Аглая. — Это так, хитрость.

Аглая показала мне кнопочный телефон с крупными кнопками. Нажала на «3», и телефон немедленно зазвонил.

— У меня тоже такой был, — сказал я. — Очень удобно.

После этого я не придумал, что спросить, а Аглая старательно рулила и молчала, как и я. Может, она сама хотела мне что-то рассказать, но не решалась. Но и молчать было неплохо, молчать, смотреть на дорогу, пытаться о чем-то размышлять. Когда выехали с грунтовки на асфальт, я попытался настроить радио, бесполезно.

— А в моей машине работало…

— Ты, наверное, с Овражья привез, — объяснила Аглая. — Если там настроиться, то и здесь берет. А так… Телевышки давно нет. Так что мы без радио…

— А что с телевышкой?

— Демонтировали. Отпала вроде как надобность. А ты не заметил?

— Нет… В прошлый раз мы туда так и не добрались, несколько раз собирались, но каждый раз что-то мешало. И в Заингирь собирались доехать, но не доехали.

— Зато сегодня доехали.

Аглая обернулась.

— Рома уснул.

— Укачало, — сказал я.

Мы приближались к Чагинску.

— У меня один приятель работает в фирме, занимающейся социальными проектами… ты не представляешь, сколько проводится исследований, в которых на первый взгляд нет толка. Так вот, они выяснили, что счастливые люди, оказывается, имеют привычку спать в транспорте. В самолетах, в метро, в автобусах — если ты можешь уснуть, то, скорее всего, ты счастлив в жизни. Так что Ромику можно лишь завидовать. Блажен, кто может спать в дороге и видеть сны. А, кстати, Аглая, ты знаешь, что людям никогда не снятся мобильные телефоны?

— Точно… Мне никогда не снились. А вчера вот необычный сон…

У въезда в Чагинск стоял бензовоз с пустой кабиной.

— Выхожу из дома посмотреть, что такое, вижу огонек — самолет, — рассказывала Аглая. — Вроде все дальше и дальше, а потом обратно, приближается. Увеличивается в размерах, понятно, что упадет, а я смотрю и никак не могу поверить… И сдвинуться не могу — ноги как прилипли. Самолет падает. Но не на наш дом, а ближе к реке. И я понимаю, что это всё.

За бензовозом переезд.

— Все, мир кончился.

— Как кончился? — не понял я.

— Что-то случилось. Катастрофа. Ощущение, что жизни дальше нет. Не только у меня, а у всех.

На переезде никого.

— Хороший рассказ может получиться, — заметил я. — Из твоего сна. Я, когда начинал, три рассказа так сочинил. Приснится, а потом не отпускает… Отличный рассказ.

— Наверное…

Показалось, что Аглае стало неудобно за то, что она рассказала сон, сон все же слишком личное, Снаткина никому не доверяет своих снов.

— К Снаткиной? — спросила Аглая.

— Да.

Людям никогда не снятся мобильные телефоны, бататы и бензовозы, им снятся лестницы и коридоры, иногда старые автобусы и конец света. На самом деле неплохой рассказ. Герой приезжает в родной город продавать дом. Он ходит по улицам, вспоминает детство, вспоминает бабушку, что-то не дает ему покоя. Вечером он заходит в магазин за водкой, и к нему пристает ханыжка, просит полтинник. Герой выдает ей деньги, а на обратном пути к дому понимает, что узнал ее — девушка, с которой он целовался первый раз в жизни. Возвратившись домой, герой напивается и просыпается уже среди ночи. Его тошнит, он выходит на крыльцо, видит, как падает самолет.

— Приехали, — сказала Аглая.

На самом деле приехали, машина стояла у дома Снаткиной.

— Рома, приехали, — повторила Аглая.

— Роман, Снаткина ждет тебя! Просыпайся!

Нет ответа.

Я оглянулся.

Роман спал, развалившись на заднем диване.

— Вырубился, — сказал я. — Обожрался таблетками, с утра их глотал… Козак, подъем!

Я постучал Романа по плечу, он не проснулся, похлопал по щеке, не проснулся.

— До утра проваляется.

— Может, оставить его в машине? — предложила Аглая. — Поставлю возле дома, стекло опущу…

— Не стоит. Придет в себя, захочет прокатиться… Я его доставлю.

Я вытащил Романа из машины и положил на траву у колонки. Поднять на ноги не смог, и Аглая стала помогать. Вдвоем мы доволокли Романа до веранды и сгрузили на диван. Я поставил баночку на столик рядом, потом решил понюхать. Три жира воняли психой и мертвечиной, я закрыл банку плотнее и закинул за спинку дивана. Уйти, однако, не успели — появилась Снаткина.

— Здравствуйте, Таисия Павловна, — сказала Аглая.

— Здравствуйте, — сказал и я.

Снаткина на приветствие не ответила, взглянув на Романа, спросила:

— Дохлый, что ли?

— Живой, — ответила Аглая.

— Солнечный удар, — добавил я.

Снаткина подошла к Роману, оттянула ему веко на правом глазу.

— Угорел, — констатировала она.

— Да нет…

— Я вам говорила — не лезть на кладбище, — сказала Снаткина. — Нечего по кладбищам шастать…

Зазвонил телефон Аглаи.

— Извините…

Аглая выбежала с веранды.

— Говорила же тебе, — сощурилась Снаткина. — Что ты такой бестолковый-то?

Надо мне возобновить телефонную привычку — звонить самому себе. Удобно.

— Мне тоже пора, — я поспешил за Аглаей.

Аглая дожидалась в машине.

— Тебя подвезти? — предложила она.

— Спасибо, я пройдусь. Хочу размяться.

— Смотри.

Аглая не уезжала. А я не уходил.

— Мне кажется, у нас неплохо получается, — сказала она.

— Согласен, неплохо.

— Кто дальше?

— Надо прикинуть. Рома в себя вернется… Думаю, надо добраться до Зинаиды Захаровны. Завтра надо рискнуть…

Аглая нахмурилась.

— Это без меня, — отказалась она. — Я Зинку терпеть не могу, я тебе говорила… Ничего не могу с собой поделать.

— Да, понятно. Слушай, а ты сама не хочешь…

Я хотел погулять с ней, поговорить о чем-нибудь, не об этом расследовании, о нормальном, человеческом.

Но Аглая уехала. И я отправился в котельную. Прошагал квартал по Кирова, потом понял, что так нельзя, и на ближайшем