шрам — след от драки с Рудольфом. Но в остальном она совершенно не изменилась!

— Давай-давай, задувай! — закричали дедушка ц Лили.

Сэм нагнулся над архитектурным шедевром из безе, на котором розовым кремом было выведено: «С днем рождения, Сэмюел». Набрал побольше воздуху и изо всех сил дунул на четырнадцать огоньков. Так яростно, будто хотел задуть все темные воспоминания о прошлом. Криков «ура!» и «молодец!» он уже не слышал. Бросился в мамины объятия, уткнулся ей в плечо, зарылся в волосы, вдохнул пьянящий аромат детства и прикусил губу, чтобы не заплакать.

— Я тебя люблю, мамочка, — прошептал он.

— Я тоже тебя люблю, мой хороший.

Их взаимные признания вызвали новый взрыв радостных возгласов, и, пока «Лили включала свет, Сэм оторвался от мамы, чтобы поблагодарить всех поочередно, включая мисс Саррок. Дедушка больше не мог сдерживаться и протянул Сэму два свертка в золотой бумаге.

— А теперь — подарки! — провозгласил он.

Под всеобщие восторженные вздохи Сэм развязал разноцветную ленточку, исподтишка поглядывая на папу и маму, помогавших ему справиться с узлом. Счастье вернулось... Как он и предполагал, в маленьком свертке были потрясающие часы с хромированным корпусом и дополнительными циферблатами.

В магазине их настроили так, чтобы кроме нашего они показывали часовые пояса Брюгге и Фив, — сказала мама. — Как ты и хотел.

Брюгге и Фивы, как далеко всё это теперь...

— Какие хорошенькие! — не удержалась мисс Саррок. — И как блестят!

Сэм принялся за второй сверток и обнаружил там роскошное издание «Энциклопедии фараонов», в которую заглядывал — в другой жизни! — когда искал значение символа Хатхор. Это была книга XIX века, очень редкая и ценная.

— Если будешь и дальше интересоваться книгами, — сказал Аллан, — сможешь помогать мне в лавке один-два дня в неделю по вечерам. В конце концов, это не так уж и далеко от Бель-Эйра, и денег на карманные расходы подзаработаешь.

— С удовольствием, пап, — сказал Сэм, попутно отметив важную деталь: в этой версии настоящего Фолкнеры, видимо, по-прежнему живут в Бель-Эйре. Еще одна замечательная новость!

— Так, хорошо, а торт? — возмутился дедушка. — Мы есть-то его вообще будем или он только для красоты?

— Донован, ты хуже ребенка! — покачала головой бабушка.

— Дорогая, но ведь это единственное, ради чего стоит стареть, — отозвался он. — Единственное!

На глазах у взволнованной публики Элайза занесла нож над аппетитным многоэтажным тортом, и тут раздался звонок в дверь.

— Не посмотришь, кто там? — обернулась она к Сэму.

Да он бы луну достал с неба, если бы мама об этом попросила...

— Может, это сосед? — предположила бабушка. — Тот, который плоховато слышит. Такой приятный мужчина. Я ему сказала, что у нас праздник, пригласила зайти.

«Макс!» — догадался Сэм. Для полноты картины только его и не хватало! Может, он как раз занесет голубой жетон? И если так случится (хотя, честно говоря, это очень маловероятно), то пускай никто не надеется, что Сэмюел станет сейчас пользоваться жетоном и Камнем. Он отсюда ни за что не уедет. Эта эпоха ему идеально подходит... Сэм решил тут остаться!

А пока поспешил открыть дверь — и едва не рухнул в обморок прямо на пороге... В дверях стояла Алисия. Еще ослепительнее, чем обычно, одетая в черные джинсы и ярко-оранжевую футболку, на которой бирюзовыми буквами было выведено: «Цвет мира — синий». На плече висела сумка со множеством карманов. Под мышкой девушка держала тонкий прямоугольный предмет, завернутый в коричневую бумагу. Она смотрела на Сэма, хитро прищурившись и улыбаясь:

— Сюрприз! — воскликнула Алисия.

А потом, так и не дождавшись приглашения от растерянного виновника торжества, спросила:

— Можно?

И проскользнула мимо него в дом под восторженные крики: «Алисия!», «Наконец-то!», «Как раз вовремя!» и прочие.

— Прошу прощения, — извинилась она, поздоровавшись со всеми по очереди. — Хотела прийти пораньше, но задержалась в фотошколе... О! Я смотрю, подарки уже вручили!

Она бросила сумку с сотней карманчиков у двери и повернулась к Элайзе, которая передавала первый кусок торта Доновану:

— Миссис Фолкнер, вы позволите на минутку украсть вашего сына? Мне нужно кое-что сказать ему наедине...

— Конечно, Алисия. Но при условии, что вернешь его прежде, чем дедушка съест весь торт!

Алисия подхватила Сэма под руку и потащила на улицу — на крыльцо со свежевыкрашенными белоснежными перилами. Дверь за собой она плотно закрыла.

— Прости, что похищаю тебя, но мне не очень комфортно, когда мисс Саррок рядом... Чемпионка по сплетням! Вот, смотри, у меня тоже есть подарок.

Алисия протянула ему сверток, который держала под мышкой. Точнее, даже не сверток, а конверт. Сэм с большим трудом оторвал взгляд от нее самой: невозможно было не любоваться длинными светлыми волосами, скрепленными сзади фиолетовой заколкой, безупречными чертами загорелого лица, глазами цвета океанских волн...

Эй, ты что, уснул? — подтолкнула она его.

Сэм спохватился и взял из рук Алисии конверт. Распечатал и заглянул внутрь. Там была фотографическая композиция в красивой, похожей на старинную рамке. Слева — старый полароидный снимок, на котором они с Алисией стоят под молодым тюльпановым деревом в саду у Фолкнеров и смотрят друг на друга исподлобья. А справа — фотография, изображавшая их сегодняшних: приобняв друг друга за талию, они стоят под тем же самым деревом, тоже сильно подросшим за эти годы. Вокруг двух этих снимков располагалось множество портретов Сэма разных лет, одни — черно-белые, другие — цветные, все разных форм и размеров, и всё это вместе составляло потрясающую мозаику его жизни, со-бранную любящей рукой.

— Это... это просто потрясающе, Алисия. Спасибо. Спасибо большое...

— Помнишь этот кадр? — спросила она, указывая на полароидный снимок. — Наша первая совместная фотография. Мы только-только переехали в Сент-Мэри. Похоже, мы с тобой тогда не очень ладили!

Сэмюел смотрел на нее и чувствовал, как от любви кружится голова. Теперь, что бы ни случилось, Алисия всегда будет его настоящим.

— Хорошо, что с тех пор прошло так много времени, — добавила она. — Правда? С днем рождения, Сэмюел...

Она прислонилась к дверному косяку и притянула Сэма к себе. Так, будто это была самая естественная вещь на свете. Нежно обняла и ласково коснулась его туб своими.

У ее поцелуя был вкус вечности...

Примечания

1

Цинь Шихуанди жил в III веке до н.