– Серьезно?

– Ага. – Нэйт водил пластиковой шахматной фигуркой по доске. – А еще Херцу придется извиниться перед тобой.

У меня ощутимо поднялось настроение.

– Сыграем? – Нэйт взял две пешки.

– Легко, – ответил я.

Апрель 1966 года

Когда 1-й батальон 9-го кавалерийского полка высадился возле Чу Понга, ему удалось взять в плен нескольких солдат Армии Северного Вьетнама, которые сообщили, что в окрестностях обитает еще как минимум тысяча бойцов. Спустя несколько мгновений батальон оказался в ловушке под обстрелом. Пытаясь спасти батальон, американцы потеряли два «слика» и пятнадцать солдат.

Это были плохие новости для многих из нас. Стратегия войны на истощение оказалась бесконечным круговоротом, в котором мы по несколько раз захватывали одни и те же территории.

– Какого хера они не могут оставить там пехоту? – ругался Коннорс. – Нельзя заткнуть все протечки одним пальцем!

Неделю за неделей пресса продолжала публиковать информацию о масштабных потерях противника, которые были увеличены за счет местных жителей, уж мы-то знали об этом. В журналах мелькали цитаты генералов, которые докладывали о том, что мы заставили врага спасаться бегством, и цитаты главного вожака, Линдона Б. Джонсона, который утверждал, что победа уже не за горами.

Периметр зоны «Гольф» теперь был заминирован, его освещали прожекторами, по нему ходили дозорные, везде стояли часовые. За семь месяцев вьетконговцы смогли перебросить через него лишь несколько снарядов и горстку своих солдат.

Когда восточная смекалка натыкается на столь сложное препятствие, она часто прибегает к подобию мысленного дзюдо. Вьетконговцы задались вопросом: как бы забраться на борт американских вертолетов, чтобы подробно изучить оборону?

– Мэйсон, отправляйтесь с Реслером через мост и доставьте сюда нескольких пленных, – скомандовал Фэррис.

Мы с Гэри поднялись с третьего ряда и полетели к небольшому полю в юго-восточном углу периметра. Второй лейтенант подбежал к нам, держа винтовку М-16 за основание прицела.

– Забирайте двух подозреваемых, – произнес он.

Он указал на двух ребятишек, которым на вид было лет двенадцать. Они улыбались, ворчуны успели угостить их конфетами. Один из мальчишек неумело затягивался сигаретой.

– Вот этих двух? – уточнил я.

– Да. Они ошивались прямо возле периметра.

– Может, они просто не знали, что там нельзя гулять?

– Да все они знали. Нам приказано арестовывать всех, кто заберется слишком близко. Везите их в тюрьму.

– Это где? – спросил я.

– Знаешь, где финансовый отдел?

– Ага.

– Ну вот, там рядом в поле стоит загон, обнесенный колючей проволокой. Не ошибешься.

– Понял.

Лейтенант подтолкнул арестантов к нашему вертолету. Их лица озарились неподдельным детским восторгом, и они залезли внутрь.

– Разве им не надо завязать глаза? – спросил Гэри.

– Да не, – бросил лейтенант. – Это ж дети.

Один мальчишка устроился на тканевом сиденье, а второй расположился на полу, свесив ноги наружу – так обычно садились ворчуны. Мы с Гэри пристегнули ремни.

Возвращаясь к зоне «Гольф», мы отклонились от привычного маршрута и сделали круг вокруг дивизии, чтобы зайти на посадку по второму развороту. Мальчишки смотрели во все глаза. Паренек, сидевший на полу, пихнул своего товарища и указал ему на что-то. Они оба засмеялись.

Гэри сообщил диспетчеру, что мы направляемся к загону, после чего мы получили команду снижаться над третьим рядом и лететь дальше. Мы пересекли северный периметр, прошли над военным городком ворчунов, над стволами орудий наших огневых позиций, над противовоздушной радарной установкой, над аэродромом «Сикорских» и над длинным рядом «Хьюи». Оказавшись за вертолетной станцией, мы облетели палаточные городки и направились к полю.

Два служащих из караула подошли к нам, чтобы принять арестантов. Мальчишки с улыбками выпрыгнули наружу и зашагали в указанном направлении. Пять или шесть узников ползали на четвереньках под колючим потолком клетки высотой в три фута. Один из них помахал ребятишкам. Они что-то радостно крикнули в ответ. Торчать в таком местечке было то еще удовольствие, но нам объяснили, что надолго здесь никто не задерживался.

– Сначала мы их допросим, а затем либо отправим домой, либо передадим Армии Республики Вьетнам. Эти два мелких засранца, скорее всего, поедут домой, – рассказал дежурный офицер.

Пока мы летели обратно, я не мог отделаться от ощущения, что нас только что обвели вокруг пальца. Мальчишки запросто разведали с воздуха всю территорию Первого отряда.

* * *

Через периметр, обставленный переплетенной колючей проволокой, наземными и противопехотными минами, проволочными нитями-растяжками и наблюдательными вышками, постоянно просачивались природные лазутчики – сорняки. Сорняки не просто портили вид: они могли скрыть приближение врага. Было решено отправить солдат распрыскивать дефолианты с высоты парящих «Хьюи». В случае отказа двигателя выбраться с минного поля было просто невозможно. Учитывая мое нервное отношение к взрывчатке, вероятность того, что мина сработает под воздушным напором парящего вертолета, казалась мне вполне реальной. Прибавьте сюда палки и ошметки, которые разлетались в стороны от воздушных потоков лопастей. Воображаемых угроз было море. Я ни разу даже не задумался о том, что опасность может таиться в самом дефолианте.

На протяжении двух или трех дней мы с Реслером успешно справлялись. Это превратилось для нас в очередную игру, как и любой другой небоевой вылет на «Хьюи».

– Делай что хочешь, но не смей притрагиваться к колючей проволоке полозьями, – предупредил Реслер.

– Думаешь, я лицензию на распродаже купил?

Мы медленно летели над рядами колючей проволоки, проходя в миллиметрах от коротких металлических стоек, к которым она была прикреплена. Солдат использовал длинный пульверизатор, он распылял через него целое облако химикатов, окутывающее вертолет. Долетев до конца ограждения длиной в три сотни футов, мы слегка поднялись вверх, развернулись и отправились обратно, параллельно старому маршруту, но на десять футов выше. Один из солдат помахал из грузового отсека часовому в наблюдательной башне. Часовой помахал в ответ и для пущей убедительности покрутил у виска пальцем. Стоять в карауле – то еще занятие, но я, по крайней мере, не был идиотом.