– Это, брат, философия. В ней я не силен, – не согласился Слащев. – Ты проще скажи: богатые хотели сохранить свое богатство, а неимущие, бедные хотели все это богатство поровну разделить. Это, если рассуждать примитивно. Я вот навидался людских страданий за все эти военные годы и тоже, пожалуй, соглашусь с большевиками: каждый человек имеет право на безбедную жизнь. А только никто еще не сказал, как этого добиться?

– Почему же? Маркс, Энгельс сказали. И Ленин.

– Может быть. Что-то читал, не помню, – и, вскинув на Кольцова холодный взгляд, он тихо, но с ожесточением сказал: – Это же теория! Ее на бумаге пишут: никому никакого вреда. А вы, большевики, решили сразу проверить теорию практикой. Разумные люди всякие бессмысленные теории на мышах проверяют. А вы – на людях, на такой агромаднейшей стране, как Россия.

– Вот и давай вместе посмотрим, что на практике у большевиков получится, – миролюбиво сказал Кольцов. Спорить ему не хотелось, тем более что и сам чувствовал в чем-то правоту Слащева.

Слащев тоже вдруг почувствовал, что он нарушил закон гостеприимства и превысил градус спора, и поэтому тоже потеплел, улыбнулся:

– Помнишь детский стишок, или как его еще назвать? «У попа была собака, он ее любил, она украла кусок мяса…» Так и мы с тобой: начинаем все сначала. Прекратим?

– Мудрое предложение, – согласился Кольцов. – Собственно, я зашел к тебе лишь затем, чтобы сказать: дня три-четыре я к тебе не зайду, – и встал, чтобы распрощаться.

– Не торопись. Сядь! – и после того, как Кольцов снова сел, Слащев сказал: – Хочу сообщить тебе неприятную новость. Ты в Константинополе уже успел засветиться, и чем это может кончиться, я не знаю. Будь предельно осторожен.

– Я догадываюсь, о ком ты говоришь.

– Откуда?

– Столкнулся с ним. Я уходил от тебя, он меня заметил. Это Жихарев.

– Да, это он. Почему же сразу мне об этом не сказал? – удивленно спросил Слащев. – Ты мог бы уйти, и я ничего бы не подозревал.

– Я так понял, он у тебя бывает, и не знал, какие у тебя с ним отношения, – объяснил Кольцов. – Когда-нибудь, позже, я обязательно тебя о нем бы спросил.

– Возможно, что и не успел бы. А отношений ровным счетом никаких, – сказал Слащев и попросил: – Но раз ты познакомился с ним давно, расскажи мне, что это за человек.

– Это не человек. Обыкновенный грабитель, бандит. У него была небольшая банда. Он грабил в Крыму покинутые богатые особняки. Специализировался на сейфах, да и на всем остальном, что имело материальную ценность. Банду мы ликвидировали, он же с помощью одного ублюдка-чекиста сумел бежать. Награбленное мы сумели отобрать, а этот твой знакомый почти голышом бежал в Батум, потом сюда, в Константинополь. Предполагаю, занимается тем же. Во всяком случае, я думаю, что это он попытался уже здесь ограбить российский банк.

– Я читал об этом ограблении в газетах. Он мне ничего не говорил. Почему ты думаешь, что это он? – спросил Слащев.

– По его бандитскому почерку. Вскрывает сейфы с помощью лома и молота. Здесь ему не повезло: сейфы поуродовал, но вскрыть не сумел. Вот и вся история.

– Интересно, – Слащев какое-то время сидел молча, потом задумчиво сказал: – Я ничего о нем не знал, но почему-то почти сразу, интуитивно, что ли, почувствовал, что это грязный человек.

– Что ж впустил в свой дом? – упрекнул Слащева Кольцов.

– Слаб человек. Прикупился на лесть, на угодливость. А тут он буквально вчера стал мне намекать, что скоро разбогатеет, что едва ли не миллионы на него свалятся.

– Не спросил, откуда?

– Я подумал: может, и не врет. Всякое в этой нашей крученой жизни случается. Но, с другой стороны: так, в одночасье, можно обогатиться только ворованным.

– Что ж не выгнал?

– Хочешь, честно? – Слащев долго смотрел в глаза Кольцову: – Из-за тебя. Он ведь рассказал мне, что встретил тебя, что ты чекист. Надеюсь, он и в дальнейшем будет со мной откровенным. И, быть может, владея моей информацией, ты живым вернешься к себе в Россию.

– Я так понимаю, ты предлагаешь мне, чекисту, свою помощь? – улыбнулся Кольцов.

– Я просто хочу вернуть тебе свой долг. Во всяком случае, я предупредил тебя: опасайся этого человека.

– Поэтому я и пришел к тебе, чтобы сказать, что на какое-то, надеюсь короткое, время попытаюсь раствориться, исчезнуть.

– Разумно. К сожалению, больше ничем, кроме информации, я помочь тебе не могу, – сказал Слащев.

– Ты мне дал много полезного для размышлний. Мне кажется, Жихарев продолжает надеяться поживиться содержимым сейфов русского банка. Не об этих ли миллионах он тебе говорил?

– Ты же говоришь, что он там все изуродовал, уничтожил.

– Да. Но сейфы не вскрыл, – Кольцов встал, решительно сказал: – Но ты прав: давай закончим наш разговор. И думай. Будем пытаться решать наши трудности: ты – свои, я – свои. Как видишь, у меня тоже задачка со многими неизвестными, и ее не так просто решить. Но постараюсь. Если же я не появлюсь на протяжении трех дней, значит, я ее не решил. Ты узнаешь это из газет. Журналисты вряд ли пройдут мимо такого материала: чекист в Константинополе.

– Не шути так, не надо! – с испугом сказал вдруг Слащев. – Если, спаси Бог, это случится, я в Россию не поеду.

– А если не случится?

– Я же сказал тебе: я думаю.

Слащев проводил Кольцова до калитки, и они тепло попрощались.

Жихарев осторожничал. Он не хотел провалить такое верное дело. За банком он установил настоящее наблюдение. Но банк словно вымер. Жихарев даже испугался, не исчез ли уже комиссар?

Вечерами из банка никто не выходил, и окна на втором этаже не светились. Это означало только одно: скорее всего, чекисты тоже узнали его и покинули Константинополь. Надолго или нет, кто знает? И еще отстраненно подумал: «Не гонялся бы ты, парень, за двумя зайцами. Бери то, что судьба предлагает».

Но и с банком долго тянуть резину нельзя. Два-три дня от силы, пока новый управляющий еще не вернул на работу отпущенных прежним банкиром сотрудников, не сменил замки и не усилил охрану. А что касается комиссара Кольцова, он, конечно, умный и хитрый, этого у него не отберешь. Где-то залег сейчас. Растворился, скрылся. Так бы поступил и он, случись такое с ним. Знать бы, с каким заданием он прибыл сюда, может, и вовсе уже успел его выполнить и покинул Турцию. Это тоже возможно. В таком случае встреча с ним сейчас не состоится. Ну что ж! Пусть позже, но все равно где-то когда-то они встретятся. Жихарев знал: когда чего-то очень хочешь, оно обязательно сбывается. И тогда он получит с Кольцова за все сполна.

Прокол с Кольцовым в Феодосии Жихарев не относил на свой счет. Народу было много, а такие громкие дела делаются в полной тишине. Пошумишь – испугаешь судьбу, и она отвернется от тебя. Так тогда и случилось.