– Портних ко мне! Сразу с моими парадными одеждами! Для Аргота пусть тоже прихватят! – непонятно было, как немой всё это растолкует, но кивал он головой радостно и часто. – И позови там возничего… – Когда вместо одной радостной рожи появилась другая, продолжил распоряжаться: – Запрягай парадную карету четвёркой лучших лошадей! Десяток лучников пусть тоже готовятся как почётный эскорт. Ну и сам принарядись, править будешь. Отправляемся в главный дворец Светополиса.

Оказалось, что, помимо учениц-целительниц и парочки портних, в усадьбе имелся ещё пяток вполне аппетитных женщин. И не успели напарники переместиться в иное помещение, как все они закружили вокруг, замелькали, ухаживая в первую очередь за своим патроном. Причём взирали на его омолодившееся тело как на великое чудо и чуть в обморок не падали от восторга, когда его касались.

Молодого мужчину, враз ставшего импозантным, тоже не забывали.

– Что-то меня на зверский аппетит стало пробивать, – признался буддий, усевшись в кресле и глядя, как его в шесть или в восемь рук приводят в порядок. – Причём сразу по двум направлениям пробивает. Но если позывы плоти мне легко удаётся сдержать, то вот рычание желудка…

– Совсем вылетело из головы! – опомнился потомок. – Это нормально и следует этому гласу потакать со всем смирением и готовностью. То есть обязательно и обильно подкрепиться. Срочно! Пусть дают всё, что наиболее калорийно и что мы сможем употребить на ходу. Ибо, как я понимаю, ты хочешь, чтобы мы срочно поставили раненого Анахарсиса на ноги?

– Правильно понимаешь. Ближайший – оплот стабильности и дальнейшего развития Великой Скифии. Если мы этот оплот укрепим, то и перед любой иной напастью выстоим.

Одевались, собирались и подкреплялись вроде не спеша. Но в то же время и весьма активно. Нужно было успеть помыться, причесаться, умастить тело благовониями, а лицо покрыть пудрой, при полном параде у скифов считалось позорным иметь бледный цвет кожи, облачиться в одежды (причём вчерашнего пастуха тоже заворачивали в тоги жреца), и поесть – одна служанка держала на подносе лучшие куски сочного мяса и пироги, а ещё две кормили мужчин со своих рук. При этом кормили аккуратно, стараясь ни единого пятнышка не поставить на дорогостоящие тоги, вышитые золотыми и серебряными нитями.

Буддий никак не мог насытиться и, отвлекшись на мгновение от очередного лакомого кусочка, распорядился:

– И чего-нибудь вкусного уложите прямо в повозку. Пока доедем, тоже время не будем терять даром…

Хорошо, что успели собраться и приготовиться к выезду заблаговременно. Потому что всё равно пришлось выезжать минут на десять раньше, чем намеревались. Из Светополиса примчался первый посыльный, которого отправляли к главному целителю империи с редким лекарством. Он принёс неутешительную весть: Анахарсис совсем плох и его состояние продолжает ухудшаться.

Тут уже стало не до украшения волос брошками с драгоценными камнями или надевания на пальцы многочисленных перстней. Приакс сорвался с места, словно ураган, увлекая за собой всех и вся и отдавая на ходу последние распоряжения. Одно из них относилось к наследнику царя Липоксая:

– Старайся даркану из рук не выпускать! – Второе – гонцу, вскоре умчавшемуся вперёд отряда на самом быстром коне: – Пусть приготовят Ближайшего! И чтобы у него на теле не осталось ни кусочка одежды! Поспеши!

Через минуту все они ринулись в город. Повозка с такой скоростью мчалась к главному дворцу Светополиса, что академик изрядно перетрусил. Всё-таки такого понятия, как гладкое шоссе, здесь не существовало, и на особо сильных выбоинах тяжеленное средство передвижения подскакивал вверх почти на метр. Экстремальное вождение на джипах по пересечённой местности двадцать первого века и рядом не стояло с гонкой на парадной повозке главного жреца по улочкам столицы Великой Скифии. Наверное, раз десять казалось, что уже всё…

Но судьба миловала. Или возничий оказался асом своего дела. Поесть, правда, не удалось, ибо припасённую пищу всю растеряли. Зато языки получилось не откусить.

Во дворце, двигаясь по коридорам и анфиладам залов к покоям Ближайшего, стали переговариваться на совсем, казалось бы, отвлечённую тему:

– Ты когда там, у себя, собираешься отправиться в путешествие к большим дарканам? – вопрошал Приакс.

– Планируем через несколько дней, – доложил Александр. – Так все втроём и отправимся.

– Запомнил, где примерно дворец располагается по отношению к моей усадьбе?

– Найду! А тронный зал где?

– Вот в том и вся сложность для тебя будет во время поиска, если столица «старого» мира превратилась в руины. Главный зал с троном находится на три уровня ниже выступающего фундамента.

– Почему так?

– Город строился очень давно, и точных сведений об особенностях именно такой архитектуры не сохранилось. Так что учитывай и заранее соображай, сколько тысяч людей тебе понадобится для раскопок.

– Сообразим… Да и не сразу я этим займусь. Вначале попытаюсь отыскать большие дарканы и воспользоваться ими для связи с моими потомками.

– Может, ты и прав… Но я тебе ещё не сказал о захоронениях, – признался буддий, понижая голос. – Во все времена считается, что нарушить целостность усыпальницы – кощунство. Поэтому мы, нынешние, даже не подозреваем о тех вещах, которые сопровождали царей в последнем пути. Но как по мне, тогдашние жрецы были несколько туповатыми и ограниченными снобами. А цари слишком тщеславными, спесивыми, жадными и самонадеянными. Поэтому дошли легенды и намёки в некоторых записях, что в первые усыпальницы уложены баснословные ценности. Но не в смысле злата или драгоценных камней, а в плане исторических ценностей, свидетельств культуры и предметов из погибшей Гипербореи. Да и солидное число уникальных артефактов наверняка там схоронено. Не удивлюсь, если там и некоторые малые дарканы остались…

Парень только и успел кивнуть лысой головой, прекрасно уловив главную мысль: забравшись в усыпальницы, можно наткнуться на такие чудеса и редкости, что трудно представить.

Они вошли в покои Анахарсиса, и стало не до разговоров. Буддий выгнал оттуда почти всех, оставив лишь нескольких целителей, а потом вместе с ними, под руководством академика Коха попытался установить умирающего царя в нужное положение. Тот уже почти ничего не соображал от боли, чуть не теряя сознание от встряски и потери крови из открывшихся ран.

С каждой минутой жизнь Ближайшего утекала. Дошло до того, что установить его как положено и зафиксировать не представлялось никакой возможности, и Александр Свиридович решил рискнуть:

– Приакс! Держи его! Просто держи! – заорал он, поднимая правую ногу над полом. – Или – так, или – никак… И глаза всё-таки закрой!..

В следующий момент он запустил искру инициации процесса омоложения, и трёх мужчин скрыло за сияющей поверхностью кокона. Надолго скрыло, как никогда. Наверное, с полчаса прошло, прежде чем пелена рассеялась, и глазам целителей предстала сильно изменившаяся картина.