– Ну уж, – буркнул Скомлик, – видал ктонильфгаардца-та, который в пояс кланяется? Ремиз, а корчма какая-никакая есть вэнтом Глысвене?

– Есть. Корчму Варнхагены не спалили.

Скомлик обернулся в седле, глянул на Цири.

– Развязать ее надыть. Нельзя, штобы кто узнал… Дайтеей попону. И чего-нито на башку… Эй… Ты куда, девка?

– В кусты надо.

– Я те дам кусты, потаскуха! Садись у дороги! И помни:в деревне ни слова. Думашь, хитра больно? Пикнешь токо, так горло перережу.Ежели я за тебя флоренов не получу, никто не получит.

Подъехали шагом, конские копыта застучали по мостику. Из-зачастокола тут же выглянули поселенцы, вооруженные копьями.

– Сторожат у ворот-та, – буркнул Ремиз. – Антересно,чего ради?

– Ага, – буркнул Скомлик, приподнимаясь настременах. – Ворота стерегут, а от мельницы частокол развален, возом можнопроехать…

Подъехали ближе, остановили лошадей.

– Мир вам, хозяева! – крикнул весело, хоть и несовсем натурально Скомлик. – В добрый час!

– Кто такие? – кратко спросил самый высокий изпоселенцев.

– Мы, кум, армия, – соврал Скомлик, откинувшись вседле. – На службе его восходительства господина префекта в Амарильо.

Посланец провел рукой по древку копья, глянул на Скомликаисподлобья. Он явно не мог припомнить, на каких крестинах ловчий стал егокумом.

– Нас сюды прислал господин префект, – продолжалврать Скомлик, – штоб узнать, как идут делишки у его земков, добрых людейиз Глысвена. Его восходительство шлет, стал быть, пожелания и спрашивает, ненадыть людям из Глысвена какой помочи?

– Справляемся понемногу, – сказал поселенец. Цириотметила, что он говорит на всеобщем с таким же акцентом, как и Крылатый, хотьстилем речи старается подражать жаргону Скомлика. – Привычные мы сами себеуправляться.

– Рад будет господин префект, услышамши энто. Корчмаоткрыта? В горлах у нас пересохло…

– Открыта, – угрюмо бросил поселенец. – Покаеще открыта.

– Пока еще?

– Пока еще. Вскорости мы эту корчму разберем, стропилыи доски на амбар сгодятся. А с корчмы никакого дохода. Мы трудимся в поте лицаи в корчму не заглядываем. Корчма только приезжих тянет, больше таких, которыммы не рады. Теперь там тоже такие остановились.

– Кто? – Ремиз слегка побледнел. – Не изфорта ли Сарда, случаем? Не благородные ли господа Варнхагены?

Поселенец скривился, помял губами, словно собирался плюнуть.

– К сожалению, нет. Милиция господ баронов. Нисары.

– Нисары? – наморщил лоб Скомлик. – Аоткедова они? Под чьей командой-та?

– Старшим над ними высокий, черный, усатый, как сом.

– Ха! – Скомлик повернулся к спутникам. –Повезло нам. Токмо одного такого знаем, нет? То никак будет наш старый другВеркта. «Верь мне», помните? А чего ж тут у вас, кум, нисары поделывают?

– Господа нисары, – понуро пояснил поселенец, –в Тыффию направляются. Почтили нас своим присутствием. Везут пленника. Одногоиз банды Крыс взяли в полон.

– Глянь-ка! – фыркнул Ремиз. – Анильфгаардова инператора не взяли? В полон-та?

Поселенец нахмурился, стиснул руку на древке копья. Его товарищиглухо зароптали.

– Езжайте в корчму, господа солдаты. – На скулахпоселенца заходили желваки. – И поболтайте с господами нисарами,вашенскими дружками. Вы вроде бы на службе у префекта. Так спросите господнисар, почему они бандита в Тыффию везут, вместо того чтобы тут, на месте,сразу на кол волами тянуть, как префект велел. И напомните господам нисарам,дружкам вашим, что здесь власть – префект, а не барон из Тыффии. У нас ужготовы и волы в ярме, и кол заостренный. Если господа нисары не пожелают, то мысообразим, что надо. Шепните им это.

– Шепну, а как же. – Скомлик многозначительноглянул на спутников. – Бывайте, люди.

Они шагом двинулись меж халуп. Деревня казалась вымершей, небыло видно ни души. Под одним из заборов рылась свинья, в грязи барахталисьгрязные утки. Дорогу наездникам пересек большой черный котище.

– Тьфу, тьфу, котья морда. – Ремиз наклонился вседле, сплюнул, сложил пальцы знаком, оберегающим от злой порчи. – Дорогуперешел, котий сын!

– Штоб у него мыша в горле застряла!

– Чего? – повернулся Скомлик.

– Кот. Што твоя смола черный. Дорогу перебег, тьфу,тьфу.

– Хрен с ним. – Скомлик осмотрелся. –Гляньте-ка, пустынь какая. Однако ж видел я сквозь пузыри оконные, людишкисидят по хатам, глядят. Тама вон из-за ворот, заметил, пика блеснула.

– Баб стерегут, – засмеялся тот, который пожелалкоту подавиться мышью. – Нисары в селе. Слыхали, что кмет плел. Видать, нелюбят нисаров-та.

– И не диво. «Верь мне» и его кодла ни одной кметки непропустят. Эх, доиграются они ишшо, энти господа нисары. Бароны их «Стражамипорядка» величают, за то им плотют, чтоб порядок стерегли, за дорогамиприглядывали. А как крикнешь кмету в ухо «нисар!», так он немедля себе пятки состраху обделает. Но это до поры до времени. Ну ишшо одного теленка зарежут, нуишшо одну девку оттрахают, и, глянь, кметы их на вилы подымут. Ей-бо. Видалитех, у ворот, какие мордовороты у их злые? Это нильфгаардское поселение. С имяшутков не шуткуй… Хо, а вота и корчма…

Они поторопили коней.

У корчмы была малость просевшая, сильно омшелая крыша.Стояла корчма в некотором отдалении от халуп и хозяйственных построек, отмечая,однако, середину, центральную точку всего огороженного разваленным частоколомпространства, место пересечения двух проходящих через селение дорог. В тени единственногопоблизости большого дерева был загон, заграда для скота и отдельная – длялошадей. В последней стояло пять или шесть нерасседланных верховых коней. Переддверью, на ступенях, сидели два типа в кожаных куртках и остроконечных меховыхшапках. Оба любовно прижимали к груди глиняные кувшины, а между ними стояламиска, полная обглоданных костей.

– Хто такие? – крикнул один при виде Скомлика иего спутников, слезающих с коней. – Чего тута ишшите? Топайте отседова!Занята корчма именем закона!