— А почему сами не ищите?

— Как не ищем? Ищем, ещё как ищем.

— Я видел, как искали у Грымзова и Литвяк.

— Первый хапуга и дурак… был… А вот вторая… Все из-за нее, пи… ды, — неожиданно ругнулся в сердцах. — Когда Лаптева сделали, тогда сообщила о дискете. Разве можно так жить и работать, товарищи?

— А воры в законе?

— Что?

— Они тоже при вас?

— Всё и все при нас. Мы везде и всюду. Нас нет и мы есть.

— Призраки?

— Но иногда превращаемся в плоть, — довольно похлопал себя по обрюзгшему животу.

— А что за спецзона «А» на фабрике? — не унимался я.

Директор Торгового сообщества «Русь-ковер» шумно вздохнул, потом с мрачной угрюмостью взглянул на меня через толстые стекла очков и ответил довольно странно:

— Когда головастики трепыхаются в своем вонючем болоте, пожалуйста. Но беда в том, что они вырастают… И вот мы имеем то, что имеем…

— Не понял, — признался я.

— Поймешь потом.

— Когда превращусь в жабу, — решился на провокацию. — Как вы?

Наступила мертвящая, как говорят в таких случаях, тишина. Я увидел жировые складки на подбородке хозяина жизни и маленькие икринки глаз, вперившиеся в меня с лютой ненавистью.

— Слушай ты, баклан мусоренный! — прохрипел. — У тебя неделя, а потом пи… дец!.. — рванул за горло бутылку и шваркнул её в экран вконец затраханного телевизора.

Я удивился. Про себя, конечно. Что такое? Где культура речи? Все так было мило и вот: невротический всплеск эмоций.

Пока я переживал, директор фабрики имени Розы Люксембург, вырвал себя из западни кресла, и пропал, точно его и не было.

А я остался, глазея в прореху телевизора, как в око небытия. Никогда не думал, что снаряд может дважды попасть в одну и ту же воронку, ей-ей.

Начинается жизнь, где законы природы не действуют. Работают другие законы — законы смерти.

Я находился в таком душевном раздраи и физической прострации, что плохо помню, как оказался в родном джипе и как укатил из окаянной местности. И только на трассе начал приходить в себя, подобно астронавту, чудом вырвавшегося из черной дыры антимира.

Уф! Где я и что происходит на белом свете, господа? Я подозревал о существовании опасного параллельного мира, но чтобы так вляпаться в его дерьмо.

Еще два часа назад тешился иллюзиями, что я есть стержень земли ветровской. И что же? Сумбур вместо полифонической музыки мыслей, выражусь красиво. Все смешалось в моей голове, как в крестьянском винегрете. Почему такие чувства? Что случилось? Ровным счетом ничего, кроме одного: поставили на «счетчик».

Ну и что? Все мы на счетчике у смерти… А неделя — срок огромный. Неделя! Почему все говорят о ней? И Арсений, чтобы ему пусто было, и Серов, чтобы ему тоже самое…

Черт знает что! Какие глобальные подвижки произойдут через неделю, хотел бы я знать?

Прежде всего надо успокоиться. Полет нормальный. Что мы имеем на данный отрезок времени?

Если все упрощать до крайности, то наличествуют две мощные группировки — военизированная «Красная стрела» и гражданское Торговое сообщество «Русь-ковер», как стыдливо определил свою организацию Серов-старший.

Сил поражаться, что отец моего друга Сашки ходил в бандитах, у меня не было. А чему удивляться — сейчас каждый второй мошенник, тать и душегубец.

Такое время, и не всякий удержится от соблазна стянуть чужой кошель, грабануть миллион старушек (миллион бабок — миллион американских бабок для гигиенических затычек своей личной любвеобильной бляди), придушить великодержавным ленинско-сталинским мудизмом все смиренное бюджетное население.

И вот этим двум бронтозаврам, выражусь так, теневой коммерции, связанной с поставками наркотиков, нужна маленькая и легкая, как пушиночка, компьютерная дискета, на которой записана архиважная информация По тому как развиваются события тот, кто завладеет пушинкой, будет властелином мира.

Да, это только я мог вляпаться по самые уши во всемирную историю развития современного общества.

Так облажаться?! Как так? Где опыт ведения войны в городе? А умение скрываться в среде обитания? Где-то мной допущена ошибка. Если её обнаружу, то вся хаотичная мозаика этих нелепых событий составится в одну гармоничную и красивую картину.

Где эта ошибка, Чеченец, заскрипел зубами я, где? Нет ответа. Охота за призраками заканчивается, а что впереди? Неведомо. Будущее, покрытое мраком, будущее, спрессованное во времени.

Автомобиль месил снежную кашу, заглатывая километры магистрали, и я, атеист, находясь в нем, молился: Боже, если ты есть, там, за небесными долами, дай знак или добрую душу в помощь.

Услышал ли ОН мою просьбу, или это была случайность, но неожиданно прозвучал телефонный сигнала, будто вверху надо мной проносился искусственный спутник: пи-пи-пи-пи-пи.

Нервишки были расхлябанны до такой степени, что я содрогнулся от ужаса, как от электрического разряда. Вильнув, джип чуть не улетел к спутнику.

Чертыхаясь, поднес трубку к лицу и услышал радостный вопль Антонио:

— Алешка? Ты? Поздравь: меня подключили, сволочи! Аллё, ты меня слышишь? Я теперь с телефоном!..

— Слышу, — ответил, затягивая яростный мат-перемат в себя. Поздравляю, моя дорогая.

— Вот… тебе первому, как в Кремль… — смеялась. — Слышишь?

— Спасибо.

— Ты не рад?

— Р-р-р-ад!

— Это не все, Лешка! Сюрприз, слышь?..

— Слышу-слышу, — и словно видел: на холодном кучевом облачке, точно на воздухоплавательном шаре, барражирует наш Вседержитель и заливается издевательским смехом.

— Сюрприз, упадешь, — кричала Антонио. — Передаю трубку, слышишь?..

— Кому? Ваньке? — сдерживал себя, как палач топор.

Затем — отдаленный смех, детские крики, шорохи космоса… и голос; знакомый до сердечной боли, с теплым придыханием, ровный и родной напев:

— Здравствуй, Алешенька.

— З-з-здравствуй, Вирджиния, — проговорил с изумлением осознавая, что Создатель наш есть.

Есть!

Он есть, черт всех нас возьми; есть, потому, что услышал и принял к высочайшему и положительному рассмотрению расхристанную молитву мусульманина.

Тень и запах мяты дневной,

словно в детстве я нерешителен,

и, наверное, все ясно со мной,

залетевшим на час небожителем.

Падает снег, он чист и холоден; я чувствую его прохладное мятное дыхание. Окна дачной спальни плотно зашторены, но твердо уверен — снег падает. Помню, как я и Ю ловили губами льдистые снежинки, глотали их и смеялись. Маленькая Ю, наверно, думала, что это кусочки облаков или летающее мороженое.