— Что? — произнес он скрипучим голосом, с трудом повернув голову. — А, хорошо.

— Дядя, я тебе уже говорил — у меня важная встреча в клубе, я должен идти, мне пора.

— Ну иди, иди. — Дядя безмятежно зевнул во весь рот. — Ты мне не нужен, больше не нужен.

Не без скрытого удовлетворения Холл наблюдал за молодым человеком, на лице которого выразилась глубочайшая обида, но он не позволил себе выразить ее вслух, лишь фыркнул, коротко кинул "прощайте" и покинул комнату. На старика это не произвело ни малейшего впечатления. Тот уже смотрел на Холла, все так же неловко повернув голову.

— Нравится? — после непродолжительного молчания спросил он, кивнув на стены. На трех из них в полумраке просматривались картины в тяжелых золоченых рамах, четвертая была прикрыта тяжелой портьерой.

— Я в живописи не разбираюсь, сэр, — отозвался Холл, все еще стоя у двери.

— Вот и хорошо. Мне бы не понравилось, если бы лакей принялся критиковать мои картины, — с удовлетворением заметил старик. — Подойди-ка поближе.

Холл сделал несколько шагов вперед.

— Еще ближе, дай мне поглядеть на тебя.

Холл почти вплотную подошел к табуретке, на которой покоились ноги старика. Тот принялся рассматривать прибывшего. Решив, видимо, что насмотрелся достаточно, принялся расспрашивать:

— Тебе уже приходилось быть лакеем?

— Разумеется, сэр. Могу показать рекомендации.

Старик не отреагировал, прикрыв глаза и погрузившись в свои мысли. Холл решил было, что тот ненароком вздремнул, как он вдруг бросил короткое:

— Покажи.

Холл вздрогнул.

— Сейчас?

Сунув руку во внутренний карман пиджака, он вынул приготовленные заранее бумаги и, зажав их в кулаке, застыл на мгновение, необходимое для концентрации. Затем шагнул к старику…

Дальнейшие события разыгрались в считанные доли секунды. Вздрогнув, старик выпрямился в кресле, а его лицо исказилось судорогой. В то же мгновение лицо Холла покрылось смертельной бледностью, а в глазах мелькнуло удивление, сменившееся ужасом. Он рванулся, вырывая руку из ладоней старика, и ощутил, как в сердце нарастает невыносимая боль. Холл еще успел заметить краем глаза, как из-за портьеры выскочили два человека и бросились к ним. Рванув ворот рубашки, он кинулся к окну в безотчетном стремлении дать свежий глоток воздуха внезапно онемевшему сердцу. Сознание он потерял в тот момент, когда уже коснулся рукой подоконника. Пробив с разбегу, как тараном, оконную раму, он вывалился наружу, оставив на стекле кровавые полосы. Мужчины в комнате услышали приглушенный звук падения тела на землю. Инспектор и Лемон кинулись по лестнице вниз. Спенсер остался сидеть в кресле, глаза его были закрыты.

Минут через десять инспектор, Лемон и Рэнделл, который на всякий случай спрятался на первом этаже дома, с трудом втащили в дом тело Холла.

Встав напротив Спенсера и глядя ему прямо в глаза, инспектор Кальдер медленно произнес:

— Он мертв. Вы убили его.

Вздрогнув, Спенсер открыл глаза. Щеки его слегка порозовели, бледное лицо было покрыто капельками пота.

— Он убил себя сам, инспектор. Я был лишь зеркалом. — Чем?

— Мне удалось создать нечто вроде защитного поля из той же энергии, с помощью которой он хотел меня убить. Ну как бы это понятнее сказать? Представьте, что человек напоролся на нож, который он держал в собственной руке. Он убит зарядом биоэнергии, посланным им самим, который мне удалось отразить. И, может быть, усилить собственным зарядом. Это стало возможным лишь потому, что он напал первым, выпустил свой заряд и остался беззащитным. Понимаете, он лишился своей энергии, выложившись до конца, и был слабее столетнего старца. И тут его ударила возвратная волна. Полагаю, он умер, еще не упав на землю. Выпущенный им заряд был мощи необычайной…

— Вы знали, что возможен такой конец? — скорее констатировал, чем спросил инспектор.

— Не знал, но предполагал.

— Он бы остался жив, не устрой вы ему это… зеркало?

— Да, а я был бы мертв.

Инспектор в раздумье кивнул головой, взглянув на Рэнделла, который вызывал врача, и подошел к Лемону. Опустившись на колени рядом с лежащим на ковре Холлом, тот не отрывал взгляда от его лица.

— И ты знал, Джек, что этим кончится?

— Надеялся. Он получил свое.

— Ты рад, что отомстил за Памелу?

— Представьте себе, инспектор, нет! Я думал о четырех старых беззащитных женщинах.

— Теперь командуйте вы, инспектор, — сказал Рэнделл.

Инспектор кивнул.

— Вы двое, — он указал на Лемона и Рэнделла, — отправляйтесь домой. В это дело незачем втягивать лишних людей. Останусь я и мистер Спенсер, в конце концов, это его дом. Если вскрытие подтвердит ваши предположения о том, что причиной смерти стал сердечный приступ, а не падение из окна, думаю, дело удастся закончить сравнительно просто. В противном случае будет сложнее. Наверняка опять пострадает моя карьера, ну да бог с ней. А теперь исчезайте, вот-вот явятся доктор и полиция.

Лемон с Рэнделлом попрощались и быстро, вышли. Подойдя к окну, инспектор Кальдер смотрел, как они прошли по дорожке через газон и захлопнули за собой калитку.

— Порядок. — Он подошел к выключателю и зажег верхний свет. — Теперь нет необходимости сидеть при этой свечке, — он кивнул на бра.

— Инспектор, — сказал Спенсер. — Я не уверен, что должен просить у вас прощения.

— Я тоже не уверен, — буркнул Кальдер.

— Я бы поступил точно так же, даже если бы все началось сначала.

— Знаю.

— Другой возможности доказать его вину не было. Только наши теоретические выкладки, к которым власти вряд ли отнеслись бы с пониманием.

— Возможно.

— Но у вас могут быть неприятности, инспектор?

— Могут.

— Мне очень жаль.

— Мне тоже.

— Я просто не знаю…

— Вы меня не поняли, мистер Спенсер. Мне очень жаль, что вы говорите со мной в таком тоне. Можно подумать — только вас тревожат преступления этого убийцы, для меня же имеет значение лишь моя карьера. Смею уверить вас, я и в полицию пошел потому, что ненавижу насилие и преступление, потому, что хотел по мере сил своих бороться