…Иногда ему казалось дикостью, что между этими отбросамичеловечества, к которым принадлежал теперь и он сам, могли вспыхивать какие-точувства. Желания… Однажды Зулу – он тоже был моряком, как и все в подвале,белые, черные, желтые, – привел с собой новую бабу. Крашеную блондинку, ещесвеженькую. Она и так уже была навеселе, а после первого же укола и вовсерехнулась: принялась срывать с себя одежду с ужимками стриптизерши. Народздешний уже всякого навидался, а для Рока это было еще в новинку. Он пялился надевушку во все глаза, хотя смотреть-то особенно было не на что. Тело у нееоказалось неприятное: стройное, а все равно какое-то оплывшее, с широковатымиплечами, тощими бедрами и едва заметной грудью. Вообще-то она скорее напоминалаодного из этих потаскунов, которых Рок видеть не мог, просто на дух непереносил, так и передушил бы собственными руками! Пригляделся внимательней.Нет, спереди ничего мужского не торчало: прозрачный шелковый треугольничек,который она почему-то не сняла, позволял это заметить. И все-таки он кое в чемне ошибся, потому что когда эта девка совсем разошлась и начала давать всем икаждому, то вела она себя в точности как педик. Похоже, задалась цельюперепробовать всю эту гниль, которая здесь, в подвале, валялась, потому что невыходила оттуда чуть ли не двое суток, лезла ко всем подряд. Мало кто мог –все-таки шприц ревнивый любовник, однако Рок, помнится, попробовал. Бабавсе-таки, хоть и стала на четвереньки. Ну и зря пробовал. Совсем тошно стало –вот и все удовольствие. Но девке, похоже, он пришелся по вкусу. Она все жаласьк нему, особенно когда узнала, что он русский. Может, сама из бывших наших?Этого Рок, однако, никогда не узнал.

Зато узнал кое-что другое. Уже потом, позже, Зулу спросил,скучает ли он по своей блондинке. Рок только плюнул: на что она мне? Зулу спониманием кивнул:

– Я когда узнал, кто она на самом деле, тоже больше не могее трахать. Ладно, мужик, ладно, баба, но чтоб ни то ни се… Лучше с козой,клянусь.

Рок не понял, и тут Зулу ему такое сказал… Чтоб мужик подоброй воле стал бабой?! Чтоб заплатил бешеные деньги за то, что ему отрежутэто вот, самое главное, самое нужное?!

Рок подумал о мальчишках, которых душманы кастрировали, какскотов, – живых и мертвых, причем живых даже охотнее, чем мертвых… Знал онтаких, которые потом уже, в госпитале, руки на себя наложили из-за этого. Ночтоб добровольно… заплатив деньги?! Потом он чуть не месяц на каждую бабусмотрел с подозрением. Но вскоре научился отличать этих, «трансов», с первоговзгляда. Что-то в них было такое… словами не определишь, а нутро в комоксжимается и поперек горла лезет, не проблюешься. И запах – ни мужской, ниженский. Чуял Рок их, чуял!

Зулу говорил, что «трансы» идут в плясуны и певцы, в смысле– в плясуньи и певицы, мол, даже в Москве такие есть. Это он врал, конечно,черная рожа. Чтоб в Москве?! Хотя все может быть. Теперь пол-России раком передЗападом стоит, так что, может, оно и верно, что такие мужики-бабы в Москве наСухаревке клиентов снимают.

Всегда, когда он начинал думать про Россию, хотелось вколотьсебе такую дозу, чтоб уснуть – и уже не проснуться. Про Россию да про Москву…Хотя что ему Москва? Он там и не был ни разу в жизни. Как привезли изВладивостока самолетом в Душанбе, а оттуда в Кабул в 86-м, так и увезли из Кабулав Душанбе, а потом во Владивосток в 87-м. Вот и вся Россия, которую он видел.Помнится, мальчишкой дичью какой-то казалось, что есть города, которые не стоятна море. А потом, вернувшись, долго пугался моря: сколько соленой воды, умеретьможно. Среди воды – от жажды! Точно так же, как он едва не умер в тех сухих,звенящих от зноя горах. Жажда ему еще и теперь снилась – это был самый жуткийкошмар. А глотнешь воды – и все пройдет. Рок всегда ставил рядом со своимматрасом пластиковую бутылку с водой. А однажды вскочил с криком, протянул руку– на полу только лужа. Кто-то раздавил бутылку. Что с ним тогда было –вспомнить страшно…

Вспомнить? А что это такое – помнить? Ничего он не помнит,ничего. Вот и ладно. Зачем мучиться? Зулу перед тем, как отдал концы, плакал,слезами заливался: небось вспоминал тоже… Руками махал – то ли звал, то ли гналкого-то. А помер – и не стало никого. Будто и не было. И те, кого он звал илигнал, тоже как будто сгинули, как будто померли. Может, так оно и есть. Тогдахорошо, что Року перед смертью некого звать. Мать давно уже умерла. Брат… ну,брат на нем сам крест поставил.

Вот и хорошо. Живее будет.

А Зулу был мужик какой надо, даром что черная образина.Умер… ничего, Рок тоже скоро умрет.

– …Он заразился СПИДом, – сказала Тина – и открыла глаза,испугавшись своего голоса и этих слов.

Привскочила, села, поджав колени к подбородку, обхватив своидрожащие плечи.

Где она?

Нет, не в том жутком притоне, который только что снился.Круглое окошко, столик, привинченный к стене. Напротив – смятая пустая постель.Все это покачивается, колышется…

Тина долго смотрела на скомканные простыни, не в силахничего понять. Потом ее отпустило: легла, уткнулась в подушку.

С ума сойти! Ну и сон! Хотя после вчерашних приключений и нетакое могло привидеться. Однако привязался же к ней этот «юный нахимовец»!Наваждение какое-то. А вот интересно знать: на самом ли деле было с ним то, чтовидится Тине, или это просто причуды воображения?

Интересно? Неужели тебе и в самом деле это интересно? Иликуда больше занимают некоторые другие вопросы? В первую очередь – где Георгий?

Опять осмотрелась, кивнула: майка здесь, куртка здесь,кроссовки валяются на полу. За стенкой жужжит электробритва.

Усмехнулась: все-таки жизненный опыт кое-чему научилГеоргия. Теперь он без джинсов ни шагу! Хотя Тине некуда бежать с его штанамиили без: вода, вода, кругом вода!

Вот уж верно говорят: судьба играет человеком. Играет,зажмурив глаза, даже не глядит, куда швырнет его, бедолагу. В данном случае ее,Тину Донцову. Теперь вот в морское путешествие отправила.

Соскочила с постели, глянула в круглое оконце. Иллюминаторназывается. И верно – море везде-везде. Вдали красивым полукругом смыкаютсяскалы. Странно. Такое ощущение, будто она уже видела это место. И вот что ещестранно: скалы стоят на месте, никуда не плывут. И волны как-то не такплещутся. И яхта вроде бы не движется. Приплыли, что ли?

Щелкнул за спиной замок, и Тина прыгнула обратно в постель.Скорчилась, натянула на голову простыню, замерла.

Плечи покрылись гусиной кожей. Все потому, конечно, чтовнезапное щелканье замка напугало ее, будто пистолетный выстрел. А совсем непотому, что там, за спиной, Георгий.

Что он делает, интересно?