– Давайте перейдем к повестке дня. Сегодня утром в замок прибыли очередные эмиссары королевы Валески. Сама она со своей свитой прибудет в Нихалос непосредственно к Празднику Творцов и параду. Помещения в северном флигеле замка и места в конюшнях уже подготовлены, – сказала Онора, и почтение, с которым она произнесла имя Валески, не было притворным.

Киран воспринял эту информацию кивком в ее сторону, но не почувствовал необходимости что-то отвечать. Ему было безразлично, участвует ли Валеска в Празднике Творцов, не говоря уже о коронации.

– Спасибо, Онора, – сказал Олдрен вместо Кирана. – Как идут дела с подготовкой Праздника Творцов?

– Приготовления завершены, украшение кареты для парада было закончено вчера. Она стоит в конюшне. Принц и вы, если желаете, можете осмотреть ее, – пояснила Онора с такой жесткой улыбкой, будто это вызывало у нее боль.

Киран пытался понять, что его отец видел в своей советнице. В течение нескольких десятилетий она доверительно и послушно служила на его стороне. Киран был сыном Невана, его плотью и кровью, и тем не менее казалось, что Онора напрягала терпение каждую секунду рядом с ним, отчего он не понимал, почему эти встречи так важны для нее. Для обеих сторон было бы проще общаться письмами через Олдрена. После коронации Кирана тот в любом случае займет место Оноры, если принц снова соберет совет.

– Планирование коронации также почти завершено, – продолжила Онора. – Сады вокруг ярмарочной площади были пересажены, места для гостей согласованы, банкет…

– А как насчет охранников? – перебил советницу Киран.

– У Тигана и его гвардейцев уже есть план на случай непредвиденных обстоятельств.

– Нет, – снова прервал Онору принц. – Я говорю о Бессмертных Хранителях. Ты что-нибудь слышала от них? Будет ли фельдмаршал Томбелл присутствовать на коронации?

Киран лелеял абсурдную надежду, что Хранитель приедет и возьмет с собой Зейлан, но, конечно, это было безумием. Она была новичком и просто одной из многих. Даже если Томбелл решит присутствовать на его коронации, он прибудет без Зейлан.

Онора наклонилась над столом, сплетя руки перед корпусом так крепко, что кости и сухожилия стали видны под ее бледной кожей.

– Я не знала, что вы пригласили Хранителей.

– С каких пор я должен обсуждать с вами приглашения на мою коронацию? – хрипло спросил Киран, пытаясь скрыть свое разочарование, но плечи его поникли, когда одна из немногих причин, из-за которой он с нетерпением ожидал коронации, испарилась в воздухе.

– Не должен, – ответила Онора пустым голосом и с равнодушным лицом, но ее ярко-голубые глаза не могли скрыть, насколько она неспособна принять Бессмертных Хранителей.

Киран не отводил от нее взгляда и приподнял одну бровь. Он все еще ждал ответа, и Онора знала это. Ее взгляд был немой борьбой за власть, так как в своем положении фейри не могла допустить настоящей дуэли. Тем не менее воздух был наполнен потрескиванием магии. Пока еще они с Онорой владели двумя Стихиями – Водой и Землей, – но вскоре он будет властвовать над Огнем и Воздухом, и тогда превзойдет всех фейри Неблагого Двора.

– Нихалос —

Фрейя почувствовала, как ее сознание медленно возвращается из сна в реальность. Девушка зевнула и зажмурила глаза, потому что за своими веками она уже могла ощущать яркое сияние света наступившего дня. Принцесса видела самый странный, самый красивый и самый ужасный сон из тех, что ей когда-либо снились. Вместе с одним очень мило выглядевшим Бессмертным Хранителем она отправилась в Мелидриан на поиски Талона, который якобы поселился в Нихалосе и выжил среди фейри после стольких лет.

Как это было бы хорошо.

Фрейя свернулась калачиком в своей постели, чувствуя при этом каждую свою кость, как будто она была не юной девушкой, а дряхлой старухой. Что-то не так. Ее одеяло было слишком тонким, подушка слишком плоской, а матрас слишком жестким. Почему она не лежала в собственной постели? Неужели она снова провела ночь с Мелвином, выпив слишком много вина, и заснула не в той спальне?

Моргнув, Фрейя открыла глаза, и ей потребовалось некоторое время, чтобы ее разум осознал то, что она увидела. Принцесса лежала на простой койке в скудно обставленной комнате. В стене напротив кровати была устроена раковина; из крана капало. Светлый деревянный пол выглядел ухоженным, несмотря на то что годы оставили на нем много полос и царапин. У шкафа стояла сумка, которую Фрейя обычно прятала под кроватью, а возле него находился стол, и за ним спиной к девушке сидел широкоплечий мужчина с темными волосами.

Ларкин.

Она вспомнила.

Ее предполагаемый сон вовсе не был сном. Принцесса действительно отправилась в Мелидриан, чтобы спасти своего брата-близнеца. Застонав, Фрейя села. Она почувствовала головокружение и пульсацию в висках. Ларкин через плечо посмотрел на девушку. Первым, что она заметила, было то, что он побрился, вторым – огромные черные круги под глазами Хранителя, как будто он не спал несколько дней.

– Вы проснулись.

Облегчение, сквозившее в этих двух словах, обеспокоило Фрейю, и все же ей было любопытно узнать, что произошло.

– Как долго я спала? – спросила она.

Голос не был похож на ее собственный, он был хриплым и резким, как у Мойры. И ее горло было сухим, как будто бы она спала всю ночь с открытым ртом – о нет!

Ларкин встал со своего места и подошел к раковине. Он наполнил кружку водой и принес девушке. Принцесса с благодарностью взяла чашку и начала медленно пить, чтобы не перегружать пустой желудок.

– Что случилось? – спросила Фрейя, заметив, что Ларкин не ответил на предыдущий вопрос.

Теперь мужчина сидел на стуле рядом с кроватью.

– Вы не знаете?

Она покачала головой. Плохая идея. Голова снова закружилась. Пальцами свободной руки Фрейя хваталась за простыню, словно тонкая ткань могла ее удержать.

Лицо Ларкина потемнело.

– Что последнее вы помните?

Фрейя постаралась восстановить в памяти события последних нескольких дней. Они вместе с Ларкином были на корабле. Потом Элрой доставил их в Мелидриан, а у Ларкина была морская болезнь. Вместе они прошли через джунгли…

– Мы были в храме.

Он кивнул.

– Там нас атаковали эльвы.

Фрейя не могла этого вспомнить. Она тщательно оглядела Ларкина, но Хранитель выглядел невредимым в его черных брюках и темной рубашке, которые, девушка точно это знала, они купили в Сирадрее.

– С вами все хорошо?

Ларкин рассмеялся, как будто она сказала что-то забавное.

– Я себя чувствую лучше всех теперь, когда вы снова очнулись. Это вы были ранены. Эльва отравила вас. Вы потеряли сознание.

Отравила? Фрейя уставилась на Ларкина и попыталась вызвать воспоминания о храме, но в голове было пусто. Она осмотрела себя. Одеяло соскользнуло с тела девушки, но принцессе показалось, что ничего не изменилось. У нее не было травм, просто… Фрейя подняла руку, в которой все еще держала кружку, и увидела тонкие линии, которые выглядели как месячные шрамы, бледные, несмотря на ее и без того светлую кожу. Фрейя запаниковала, и ее глаза отчаянно заметались по комнате.