Через год он закончил работу над древними свитками и понял, что писать на эту тему диссертацию не будет. Не потому, что мало было материала или он недостаточно интересен. Они отвергали земные законы, по которым люди привыкли жить уже давно, может, целое тысячелетие. И напиши он основанную на этих источниках статью или книгу — его сразу обвинят в шарлатанстве и пропаганде лженауки. И во всех научных журналах, толстых и не очень, будут поносить, а в родном институте тыкать пальцем. И тогда прощай карьера учёного, прощай лекции и экспедиции. Всё накроется медным тазом.

Но всё же Вековой рискнул, выдвинул гипотезу о перемещении человека во времени под действием определенных обстоятельств, целеустремлённости и психического воздействия на человеческий организм энергетического напитка, тайну которого знали волхвы ещё со времён огнепоклонников — зороастрийцев.

Месяца два спустя после выхода статьи с ним захотел встретиться учёный из Швейцарии. Во время разговора Вековой понял, что за бугром, как и ему, известно о существовании когда-то такого напитка. Вопросы, которые задавал учёный, сводились к одному: откуда у него информация о напитке и о временно́м переходе. Вековой шутя отвечал, что ходит по земле и собирает сказки и легенды. Всё, что он написал в своей статье, — это гипотеза, не подтвержденная ни одним научным аргументом. Но по глазам худощавого седого иностранца прочитал, что не верит тот ему. В конце беседы гость вдруг пригласил его работать в свой заморский университет, обещая ему звание академика с огромным годовым окладом. Стало ясно, что он им нужен, потому как знают: написав эту статью, Вековой оттолкнулся от конкретного документа. Знал, подлец, что сейчас в России не лучшие времена, и такое заманчивое предложение даст соблазн, пред которым трудно устоять. А в начале девяностых науку совсем почти свернули. Кто-то уже уехал за бугор в поисках лучшей доли, кто в челноки подался. Выживать как-то надо, и с учёной степенью дворы станешь мести. Слушал Вековой швейцарца, понимал, что нужен он там только ради того, чтобы информацию получить. А как учёный-этнограф никому он там не нужен — это ведь не ядерщик. Вежливо отказался и поднялся, чтобы попрощаться. В ответ на своё «прощайте» услышал без переводчика, на хорошем русском:

— Не «прощай», а «до свидания», сказочник! Увидимся, когда время придёт.

— А зачем нам встречаться? — Вековой пристально посмотрел на гостя. — Что нужно, вы выяснили. Только много не узнали, хотя надеялись. Тайну хотите открыть? Но для чего она вам? Вам тем переходом не ходить, разве только в Тартарары. Этим переходом только вольный человек может пройти.

Недобро сузились глаза иностранца, и в какой-то миг они из карих превратились в жёлтые с чёрными, удлиненными книзу зрачками. Словно произошло перевоплощение, и в нём стал проявляться зверь! Хорошо выбритая кожа лица натянулась на острых скулах, приоткрыв тонкие полоски губ, обнажив белые зубы, похожие на зубы хищника. Вековой от такого превращения даже неосознанно отпрянул в сторону, почувствовал как бы даже звериное дыхание.

— Род твой, наверное, от древлян идёт: я вижу в тебе звериное начало.

— Вот ты и смотри, Вековой, пока зряч! Скоро тьма для тебя наступит. Поводыри своё дело сделают…

Резко повернулся иностранец и гулко пошёл по безлюдной университетской аудитории.

После этой встречи только подтвердились опасения о публикации найденных им находок. Но худа без добра не бывает. Иностранец показал своей несдержанностью, что в свитках описана не легенда и не древний ведический миф. И волхвы, и теперь вот этот заморский гость знали о существовании неких поводырей, несущих свои тёмные замыслы. Знали о слепых учителях и Братстве Теней. И вот этот человек, приехавший на встречу с Вековым, много знает о поводырях и Братстве, и, видимо, есть люди и в России, которые тоже завязаны с ним. Ладно, если это всё же простые секты, которые расплодились в последнее время в стране, — от известных давно иеговистов до экзотических, вплоть до африканских Тумба-юмба. У тех-то цель одна и простая: собрать вокруг себя податливых да легко внушаемых, сделать из них не носителей веры, а сборщиков материальных ценностей. А если эти — нет? Что, если это гораздо глубже и серьёзнее — не так, как кажется на первый взгляд?

Вековой видел, что в народе сейчас наблюдается что-то наподобие мистерии. Чуть не поголовно стали верить и в Бога, и в чертовщину. Как продуктовые ларьки, стали открываться салоны магии всех цветов и оттенков. Запестрели газеты объявлениями о колдунах и знахарях. Знал, конечно, что всё это мошенники, как бы они сейчас ни назывались, экстрасенсы или целители, — цель-то всегда у них одна: нажива. Но кто вот этот человек? Кто эти поводыри? Чего они хотят? Изменить мир?

Ответов несколько лет не было. Иногда, правда, там или сям задавали Вековому вопросы о временно́м переходе, но ненавязчиво, как бы стараясь поддержать разговор с человеком, написавшим об этой злополучной гипотезе. Подрастающий сын никогда не интересовался этой темой. У него, как и у большинства молодых, были виртуальные интересы в глобальной сети. Времена стали меняться к лучшему, Вековой вновь занимался научной работой. И как-то забылась встреча со швейцарцем. Но вот с исчезновением сына злополучная встреча всплыла. И не только тогда, когда понял, что кто-то копался в его бумагах. Навёл его на такие мысли компьютерный диск, найденный в столе сына.

Сначала просмотрел несколько дисков. То была музыка, игры, учебные пособия, и только один диск вдруг навёл его на размышления. Он был о Сибири. Он так и назывался: «Сибирь в третьем тысячелетии». Открывая файл за файлом, видел всевозможные форумы и презентации, туристические лагеря в горах и на крупных озёрах. И везде мелькали фразы о гражданах мира, об образовании ради жизни.

Первое впечатление после фраз и всевозможных диаграмм было: ясно, это диск глобалистов. Но потом стали появляться на снимках шаманы в своих ритуальных одеждах, отмеченные разноцветными флажками на карте России места, и особенно её горные области, Байкал и Алтай, где уже закрепилось и живёт общественное движение «Гражданин мира». Подобие отчётов женщин — координаторов движения наводило Векового на мысль, что финансирование такого движения происходит, видимо, из-за границы. Опасения его подтвердились, когда на одной из фотографий увидел главного идеолога движения, восседающего с губернатором большого города Сибири. И это было для Векового как удар палкой по голове: в руководителе движения он узнал учёного, приезжавшего к нему из Швейцарии. Раздумывать, а тем более искать самому, не было смысла. А зная, что милиции эта задача не по силам, он направился за ответами на свои вопросы в ФСБ. А ещё через день, узнав о предполагаемом месте нахождения сына, летел с сотрудником федеральной службы в далёкий Красноярск.

Уже подлетая к аэропорту в Емельяново, он вдруг ни с того ни с сего вспомнил бабушку Добродею. «Жива ли добрая старушка?» — промелькнуло в мыслях. Но залетевший в иллюминатор солнечный луч заставил его зажмуриться и отвлечься. Самолёт, совершив небольшой разворот, заходил на посадку.

Питерский рейс в аэропорту встречал Сажин. Вековой, не ожидая, пока тот начнёт разговор о сыне, задал первый всего один вопрос: