Поль смотрел жарко, изучающе, будто сравнивая с прошлой версией Дияры. И я испугалась, что он заметит каждый потерянный килограмм с момента его приезда в Москву. Но, видимо, ему было не до того, так как он смял мою грудь в ладони, вырывая из меня стыдный стон. Жаркое, частое дыхание обожгло щеку и двинулось к уху.

– Ты можешь ехать куда угодно, в Ковент, в Гарден, хоть на Мадагаскар, – шипел он, терзая вершинку моей груди. – Я даже согласен тебе в этом помочь. Но только после того, как станцуешь в моей постановке. А иначе…

Он не договорил, но это и не требовалось. Я растерянно смотрела в его глаза, ничего не понимая. Но длилось это недолго, потому что ласк он не прервал, и в итоге я дернулась в мужских руках и обессиленно сомкнула веки. Внизу живота пульсировало болью желания. Настолько нестерпимо, что я благодарила небеса за опору в виде стены за моей спиной.

– А Ивольский…

– Слишком труслив, чтобы навредить мне или тому, что имеет для меня значение.

– Выходит, я имею для тебя значение? – горько и глупо пошутила я, даже мысли не допуская, что так и есть. Но где-то в глубине души – надеясь.

В темноте ночи раздался разъяренный то ли рык, то ли рев. Я даже испугаться не успела, как рывком была подхвачена со своего места и, потерянная в тишине и темноте, вдруг приземлилась на кровать.

– Никогда не говори ничего подобного! – прорычал Кифер.

Я моргнула, удивленная этой странной фразой. И тут я поняла, что своей неуклюжей шуткой, видимо, попала в яблочко. Иначе откуда такая реакция? Тепло разлилось внутри, несмотря на все угрозы и очевидную агрессию. Радость. Я давно не испытывала этого чувства. У меня была власть над этим мужчиной, все еще была, и от этого понимания голова закружилась. Он пришел ко мне в комнату после того, как был с Эви. Неужели… неужели это все для того, чтобы я держала дистанцию сама, потому что ко мне иммунитета у Поля не было? Потому что в тот раз, когда он избил Глеба из-за меня, это стало слишком очевидным.

Догадка явно отразилась на моем лице, потому что внезапно Кифер как будто слетел с катушек. Он зло содрал с меня джинсы, оставляя на коже борозды от впивающейся ткани, затем начал расстегивать свою рубашку и вдруг остановился, передумал. Потянул наверх, заставляя сесть поверх его бедер.

Распластанный на кровати подо мой, сжимающий пальцами обнаженные бедра, он дышал так часто, что под расстегнутой рубашкой грудь ходила ходуном. Я завороженно потянулась к ширинке его брюк. Стоило представить, как это будет – и все тело начинало болеть от предвкушения. Я почти готова была умолять поспешить, как героиня пресловутого романа. Однако вместо пряжки ремня пальцы наткнулись на подставленную руку.

– Распусти волосы.

Серьезно? Я чуть не застонала от разочарования. Подняв руки, начала вытаскивать шпильку за шпилькой, распуская длинные черные пряди, которые много раз порывалась обрезать, но так и не решилась. Все это время Кифер наблюдал за мной почти болезненно, скользя взглядом по груди, рукам, волосам и лицу. Ремень он расстегнул сам. Я задержала взгляд на косых мышцах его живота, сглотнула ком и двинулась ниже, превозмогая неловкость, которую чувствовала всегда. Только на этот раз… ее не было. И той восемнадцатилетней девочки не было тоже. Оказывается, спустя все тяготы, через которые я прошла, стремительно повзрослев и научившись отвечать за свои поступки, я научилась лучше принимать себя и свои желания. Не без скромной помощи доктора Нестерова, конечно.

Опьяненная этой мыслью, я обхватила член Поля Кифера ладонью и опустилась сама. Немножко больно, очень запретно и невозможно восхитительно. Я буквально захлебнулась сдавленным мужским стоном:

– Дияра, нет.

Мы никогда не занимались сексом без защиты, оттого еще более странно выглядит тот факт, что я ухитрилась забеременеть, и теперь мне хотелось почувствовать все… С Полем ведь как на пороховой бочке – никогда не знаешь, где именно замкнет его завтра и какая часть эмоций окажется придавлена жестким прессом самоконтроля. Может, это мой единственный шанс. Я вообще не уверена, что когда-нибудь захочу другого мужчину или окажусь с кем-то в постели. В общем «Дияра, нет» я сознательно проигнорировала и приподнялась. Думать о том, какое зрелище я собой являю, было больно и опасно. Это слишком откровенно. И еще – неважно. Я слишком хотела еще раз… с ним и до этого вечера боялась себе в этом признаться.

Сквозь застилающую сознание дымку удовольствия, я услышала снова хриплое:

– Дия, не вздумай!

Но мне было слишком хорошо, чтобы думать о чем-то или повиноваться. Яркий сладкий спазм скрутил тело, и, застонав, я оказалась спиной на подушках. Сбросив меня, Поль рядом со мной глотал стоны с закрытыми глазами и искаженным наслаждением лицом.

В квартире Кифера было так тихо, что это давило на барабанные перепонки. Я не помню, когда в последний раз оставалась без гула и гомона столицы. Наедине со своими мыслями. Быть может, вовсе и не шикарное жилье Поля тому виной, а сумасшедший секс, что оставил меня какой-то опустошенной. Вот пять минут назад казалось, что я точно знаю, что все вынесу, а теперь… а теперь навалилась тяжелая реальность.

– Почему? – проговорила я хрипло. Откашлялась. – Почему ты сказал, что поможешь мне? Ты же меня ненавидишь.

– За глупость всегда приходится расплачиваться, – туманно отозвался Поль. Судя по глухому голосу, он тоже не чувствовал в себе сил продолжать со мной воевать.

Вот только я его не поняла. Сначала подумала не переспрашивать, ведь очень велик был риск вызвать новый приступ гнева. А так хотелось остаться в этом моменте, притвориться, что все хорошо, хоть на пару минут, которые никогда не повторятся. Но мысли разворачивались как кольца змеи. Одно движение – и ты отравлен. Ты уже знаешь, что не в безопасности.

– О чем ты говоришь? – спросила я и услышала холодок в собственном голосе, который скрыть не удалось.

Он перекатился и начал поправлять одежду. Вспомнив о своей наготе, я поискала глазами раскиданные по спальне вещи. Ползать голой на коленях перед одевающимся Полем я уж точно не собиралась, поэтому просто потянула на себя покрывало. Комфорта это прибавило не много. Я чувствовала себя ужасно голой, взъерошенной, растрепанной. Но сейчас важнее было другое.

– Поль!

– Я виноват перед тобой лишь в том, что должен был сразу сдать тебя на лечение, а не играть в Бога.

– Ты сейчас серьезно?

Лично я винила его в совершенно других вещах. В том, что он не пришел ко мне в больницу, да даже хоть ради того, чтобы разорвать отношения лично, и за его пренебрежение на спектакле. И быть может, только может быть, за то, что он не понял, что часть моего стремительного слета с катушек была обусловлена гормонами, а не болезнью. Впрочем, этого не поняла даже я и логику в таких обвинениях искать бессмысленно, но поди ж ты объясни все только ею.

Он молчал, не желая объясняться. Впрочем, как и всегда.