— Уже не выйдут, — бабушка покачала головой. — Но тебе, Мэль, ходить одной противопоказано.

— Ты говорила, — кивнула я.

— Мы повторим столько раз, сколько понадобится, — хмуро произнес Нейтан. — Никто не знает, как именно они снимают проклятье. Мы знаем, что им нужно для этого. Но как… И сейчас, пока проклятье еще на них, есть возможность заставить Ривера Тенеана выйти в Круг Истины. Если следов проклятья на нем обнаружено не будет, то и причин вызвать его тоже не будет.

— А обнаруженные нами книги, — Мера развела руками, — эти свидетельства никто не примет. Дрегарт, следи за ней. Прошу.

— Мэль важна для меня, — серьезно произнес мой капитан. — Я буду защищать ее без лишних просьб.

— Тогда собирайтесь и возвращайтесь в Академию, — бабушка вздохнула.

«Точно, нас же там сюрприз ждет», я усмехнулась и, встав из-за стола, отправилась собираться.

Впрочем, «собираться» это слишком громко сказано. Я просто обдала очищающими чарами свой турнирный костюм и упаковала его в мешок. В Академии оставлю в корзине для грязного белья. Так-то мне больше ничего и не нужно.

В дверь сунулась Нольвен:

— Ты как, сильно нагружена?

— Нет, — я покачала головой. — А что?

— Да надо кое-что из зельеварни взять.

В общем, моя лисонька нагрузила всех. Парням досталось по увесистой коробке в каждую руку, а на нас с ней осталось по кульку.

— Должен ли я уточнить, что нельзя варить зелья в своих комнатах? — смущенно спросил Волькан.

— У нас есть доступ к лаборатории профессора Эльраваран, — улыбнулась я. — Но спасибо, что уточнил.

— Неужели у профессора в лаборатории чего-то не хватает? — оторопел Волькан.

— Некоторые вещи не всегда свободны, — рассеянно отозвалась Нольвен и тяжело вздохнула, — я ситечко забыла.

Посмотрев на огорченную лисоньку, я искренне попыталась вспомнить, для чего оно нам нужно. И не смогла! Вроде бы процеживать нам нечего, а если бы и было, так взяли бы у профессора. Уж на эти-то мелочи очереди нет.

— А тебе для чего? — с интересом спросил Волькан, — у меня есть просеиватель с крупными ячейками.

— А? Да нет, для чая, — отмахнулась лисонька. — В комнате стараемся лишний раз не колдовать — книги же все впитывают.

А у меня сработала странная ассоциативная цепочка: магия — книги — чай — вода — Лилей! И я принялась украдкой рассматривать подругу, выискивая любопытные цветоносы. Но их не было.

— Ты навещала Академию, пока я, кхм, отлеживалась? — с намеком спросила я.

Нольвен на мгновение замерла, а после вновь пошла своим пружинистым, энергичным шагом:

— Ага, ну знаешь, букет в вазу поставить и все такое. Воды долить.

— Точно, у вас же теперь домашнее растение, — усмехнулся Фраган, — ты, кажется, с него букет нарезала? Для, м-м-м, для украшения платья.

— Не нарезала, — аккуратно возразила моя лисонька.

А я только вздохнула — и что мне было не потерпеть? Уж всяко Нольвен бы не забыла Лилея у бабушки!

«А если бы и забыла, так Мера бы нас догнала и напомнила», хмыкнула я про себя.

За негромкой болтовней мы и не заметили, как добрались до главных Академических ворот, от которых идут три дорожки. Прошли по черной — я с некоторым злорадством посмотрела на наказанных студентов-целителей, которые щетками натирали белоснежные плиты — и поднялись по лестнице. Где столкнулись с небольшой проблемой — вещей много, а до комнаты может дойти один только Волькан. И то не факт, что он при парнях в этом сознается.

— Я неплох в левитации, — серьезно сказал Дрегарт и тут же испортил все впечатление, — там есть хрупкие вещи?

— Разумеется, — оскорбилась Нольвен. — Там все хрупкое!

— Ставьте здесь, а мы все перетаскаем, — предложила я.

— Я помогу, — тихо сказал Волькан, чьи уши стали насыщенно-малинового цвета.

Но к чести ребят, они никак это не прокомментировали! Так что приободрившийся Волькан за несколько ходок перенес нам все коробки. И даже помог их расставить. Мы с лисонькой поделились с ним тремя шоколадками с орехами и договорились встретиться со всеми за обедом.

— Сегодня и завтра мы еще отдыхаем, — напомнил алхимик, — а после учебная неделя.

— Ну, от той недели всего два дня остается, — улыбнулась я. — Спасибо.

И только когда алхимик ушел, до нас с подругой дошло, что мы — балбески! За каким Хаосом мы все потащили в комнату, когда нести нужно было в лабораторию профессора Эльраваран?

— Кто не пользуется головой, тот работает руками сверх необходимого, — вздохнула моя лисонька. — Хотя… Некоторые вещи можно и тут сварить.

Постаравшись скопировать смущенный тон Волькана, я спросила подругу:

— Должна ли я уточнить, что нельзя варить зелья в своих комнатах?

— А как они узнают? — с хитрой улыбкой спросила Нольвен. — Рассказать-то некому.

— И то верно. Мне бы витаминное зелье не помешало.

«И обезболивающее», но это я сама аккуратненько смешаю. В груди так и печет, как будто концентратор заново себе место выжигает. Я бы испугалась, да вспомнила, что уже проходила этот этап. Алвориг Конлет тогда сказал: «Это нормально, так у всех». Я поверила. Сейчас же я знаю, что так — только у меня. Но это, увы, тоже нормально.

До обеда время пролетело незаметно — мы сделали небольшую перестановку и нашли место под самый маленький котел и горелку для него. А так же перераспределили вещи, чтобы было сподручнее их нести в лабораторию. В общем-то, если бы не Лилей, то обед бы мы пропустили.

И только после обеда, когда мы наслаждались чаем с вафельками — комплимент от поваров за пройденный первый этап — я вспомнила:

— Я не увидела Тревёр во время турнира. Нольвен?

Лисонька поспешно прожевала вафельку и ответила:

— Была. Она же, по идее, должна быть капитаном. Но капитанство отдали Тенеану. Ну, собственно, и на сцену его первым не по справедливости позвали. Так вот, Тревёр тогда уперлась и сказала, раз она не капитан, то рядовой. И отказывается нести какую-либо ответственность. Ты обратила внимание, что несколько целителей были в масках?

Я честно напрягла память и помотала головой — когда мы с Вольканом уничтожали флаги, мне было не до того. Да и после — тоже.

— Я заметил, — сказал Дрегарт.

— И я, — кивнул Фраган.

— Вот, — кивнула Нольвен, — ребята сняли с себя ответственность за турнир. В целительской академии чуть иное отношение к этому всему.

— Если турнирная команда не согласна с решениями своего капитана, то они могут закрыть лица. В случае проигрыша им не будет стыдно, а в случае выигрыша — их имен не будет на доске почета, — припомнила я. — Тревёр молодец. Я бы на ее месте тоже предпочла безвестность.