Лекарь оглянулся – в углу никого не было. Трактирщикотшатнулся от щели, ибо испугался, что его заметили. Но ни тот, ни другой необнаружили человека по имени Мольер и с испугом посмотрели на молодого кузена.Тот сделал очередной энергично-успокоительный кивок, и оба вернулись к своимпрежним занятиям: трактирщик – к наблюдениям, а доктор – к рассуждениям,по-прежнему сводившимся к abstractium pro concreto [92], как сказал бы всякий,кто тоже не чужд латыни. Все-таки можно было понять, что болезнь дамы (та самаяdelirium tremens) проистекает от дорожной усталости и угнетенного душевногосостояния…

– …и беременности, – подсказал супруг, и доктор едва невыронил свою слуховую трубку.

– Ах, да она еще и беременна? Поздравляю вас, друг мой,поздравляю! – проговорил он с жаром, обращаясь к старику. – Ну, коли госпожабеременна, так и говорить не о чем! Для нее лучшее лекарство – покой.Успокоится ее нервическая усталость – излечится и болезнь.

– Да? – удивился муж. – А я полагал, что в здоровом теле –здоровый дух…

– О, да вы материалист, сударь! Дух вторичен, да? –снисходительно улыбнулся врач. – Очень может быть, что так. А вообще-то все мы,когда здоровы, легко даем хорошие советы больным.

– И здоровым тоже, – согласился супруг. – Итак, понадобятсякакие-то лекарства?

– Я принесу их позже. Они не столь необходимы, как спокойныйсон. Как говорится, лечит болезни врач, но излечивает природа. Я рекомендовалбы оставить госпожу одну. Нет, конечно, ей нужен присмотр, однако я… меняпризывают дела… прочие больные… – Он замялся, даже не подозревая, что привел вполное смятение хозяина постоялого двора. «Милосердный боже, – думал тот, – дане эпидемия ли у нас?! Отродясь не было двух больных кряду за один месяц!» – Яхотел бы знать только одно: кто из вас особенно крепко любит госпожу? – Врачкивком указал на ширму, а потом пристально воззрился на оторопевших от такойнеприличной прямоты мужчин.

– Я нахожу ваш вопрос оскорбительным, сударь! – заявилнаконец кузен. – Конечно же, родственные чувства гораздо сильнее чувствсупружеских…

– Позвольте! – воскликнул муж дамы. – Но ведь брак освященцерковью, а это означает связь любви земной и небесной.

– Всякий брак может быть расторгнут, в то время как узыкрови нерасторжимы, – возразил молодой человек.

– Узы крови обусловлены происхождением, они могут связыватьи людей равнодушных друг к другу, даже ненавидящих друг друга. История знаетподобные примеры: возьмите хотя бы Каина и Авеля. Брак же означает рождениесердечной склонности, гораздо более сильной, нежели склонность друг к другудальних родственников, – заметил не без ехидства старик. – Сказано в Писании:«Остави отца и мать свою и прилепися к нему», то есть к супругу.

– Я вот к чему спрашиваю, господа, – пояснил врач, явнозабавляясь этой перепалкою. – Современная наука признает лучшим способомлечения delirium tremens (при очередном произнесении диагноза супругзакашлялся, и трактирщик понял, что это очень заразная болезнь) – мысленноевоздействие на больного. Actio in distans [93], – уточнил он, наблюдая, каквытянулись лица кузена и супруга. – Поэтому я предлагаю, чтобы один из вас, чьичувства менее горячи, остался с дамой, пока она отдыхает, а другой, кто любитее особенно сильно, отправился бы до вечера прогуляться по окрестностям,направляя к больной все свои помыслы и все свое сердечное биение, всемсуществом своим желая ей скорейшего выздоровления. Вам, господа, предстоитрешить, кому быть сиделкою, а кому истинным врачевателем.

– Вон вы как повернули, – пробормотал кузен. – Ну, коли так…разумеется, сударь, вы – супруг, ваши чувства – глубже, а значит… значит…

– Значит, вам и осуществлять actio in distans, – подхватилврач, беря упомянутого супруга под руку и настойчиво увлекая за дверь. – Заодноследует обсудить вопрос о моем гонораре.

Старик попытался возразить, но врач был неумолим. Супругхотел воротиться хотя бы за цилиндром, однако кузен оказался проворнее инахлобучил на него головной убор уже в дверях, которые тут же закрыл, и непросто закрыл, а запер, надо полагать, чтобы никто не помешал отдыху больной.

Постояв некоторое время у окна и убедившись, что каретыврача и супруга отъехали (трактирщик услышал стук их колес по булыжнику даже всвоем укрытии), молодой человек потрогал свою голову, грудь, руки («У него жар!Он тоже заразился!» – испугался трактирщик) и пробормотал:

– Нет, он ошибся, этот доктор. Все-таки чувства кузена ксвоей кузине очень горячи. Иногда просто обжигающе горячи!

С этими словами он прошел за ширму, по пути расстегиваяштаны, на которых обозначилась такая выпуклость, что трактирщик вытаращилглаза… вернее, один из них, ибо в щель можно было смотреть только одним глазом.

«Однако!» – сказал себе озадаченный трактирщик, и в то жемгновение из-за ширмы донеслись смех, чмоканье и ожесточенный скрип старойкровати. О мужчине и женщине, встретившихся в уединенном месте, никто неподумает, что они читают «Отче наш», говорят в таких случаях люди, знакомые сизречениями мудрецов. Трактирщик не знал книжной премудрости, а потому подумалтолько, что одним рогоносцем в мире стало больше.

* * *

Тем временем коварно обманутый супруг, выехав за пределыгорода, отпустил карету и некоторое время шел пешком по берегу Бурны, внаправлении Ранкюрель, любуясь прозрачными водами реки.

Наконец, сделав около полулье, господин де Мон дошел допарома. Это было весьма оригинальное сооружение! На высоте ста футов над Бурнойс одного берега на другой был перекинут натянутый толстый канат, и путешественникипереправлялись через реку в круглом деревянном ящике, в котором имелись дведыры, в которые был продернут канат, а другой, более тонкой веревкой пассажирыперетягивали ящик с одного берега на другой.