С этим словом были связаны настолько забавные воспоминания,что настроение у Немкина слегка улучшилось. Конечно, в самом крайнем случаеможно поступить именно так, как советует Девуля. Но только в самом крайнем,когда станет понятно: на мистера Полякофф больше рассчитывать нельзя. Этообернется массой непредвиденных хлопот и, самое поганое, финансовыми потерями.Одно дело – ошалелый любитель Серебряковой, и совсем другое разборчивыйпосредник, – тот станет думать прежде всего о своей выгоде. Но где же, где жеэтот хренов Джейсон?! Что могло сбить с ноги педантичного и пунктуальногоавстралийца, истерзавшего Бориса своими понуканиями: скорей да скорей! И вотвам, здрасьте, дошло до дела – а его нет. И Девуля все сильнее подергивается ипоглядывает все более подозрительно…

– Я так думаю, его задержали какие-то непредвиденныеобстоятельства, – сказал Борис как можно убедительнее. – Мало ли что моглослучиться?! Два года назад, например, он упал около бассейна и ногу сломал –сам мне рассказывал, когда я спросил, почему прихрамывает. Не дай бог, сноварухнул и опять что-нибудь сломал в последнюю минуту. А предупредить меня уже немог, я был уже в Северолуцке. И теперь тоже мечется от беспокойства. Или, кпримеру, не смог вылететь в Москву, двинет прямиком в Париж.

– Что толку гадать! – раздраженно буркнула Девуля,конвульсивно передергиваясь. – У тебя небось есть телефон этого Джейсона? Давайему позвоним, вот и все проблемы.

– Сдурела? – испугался Борис. – На почтамт идти, светиться?!

– Зачем на почтамт? – усмехнулась боевая подруга. – Домойпойдем. Ко мне домой. Какая у нас разница во времени с Сиднеем?

– Семь часов вперед.

– Ну надо же! Совершенно как в Комсомольске-на-Амуре! – сглухой ненавистью буркнула Девуля. – То есть там сейчас ночь. Клиент спит. Воти замечательно. Возьмем его тепленьким.

– В Сидней звонить! – с провинциальным ужасом закатил глазаНемкин. – Это ж какой счет придет!

– Так ведь не тебе же платить, – огрызнулась Девуля. – Аесли очень повезет – не придется платить никому!

* * *

«В отделение милиции Ленинского района г.Комсомольска-на-Амуре, – начертано на первом листочке в правом верхнем углу, –от гражданки Ковальчук М. Ф., проживающей по адресу: проспект Первостроителей,178, кв. 56. Заявление. Уважаемые товарищи! Хочу заявить о совершении тяжкогопреступления, соучастницей которого я невольно явилась, хотя к сему былисмягчающие обстоятельства. Суть преступления состоит в том, что 30 сентябрясего года в роддом № 1, где я работаю акушеркой, поступила женщина, которая вприемном покое родила сперва одну девочку, потом другую. Женщина эта высокогороста (172 см), глаза у ней ярко-голубые, волосы светлые, вьющиеся от природы,нос прямой, брови темные, изогнутые, ресницы длинные. По документам имя этойженщины Литвинова Анна Васильевна. Впопыхах никто не заметил, что женщина нафотографии совсем другая. У нее волосы короткие, темно-русые, с химическойзавивкой, брови прямые, глаза серые, рот маленький и узкий. Сама она ростатакже маленького (160 см), худенькая и сутулится».

«Разве я сутулюсь?!» – возмущенно подумала Аня и невольнорасправила плечи.

«Подлинная Литвинова А. В. в приемном покое такжеприсутствовала, а еще там был человек, записанный впоследствии как отецродившихся детей: Литвинов Дмитрий Иванович. Я этого человека узнала с первоговзгляда, потому что он работает в Хабаровске в НИИ ихтиологии, а посовместительству преподает на химико-биологическом факультете Хабаровскогопединститута, где учится моя родная дочь Ковальчук Неля, и когда я к Нелеприезжала в прошлом году, она мне Литвинова Д. И. показывала и говорила, что извсех преподавателей он самый вредный и если уж возненавидит какого-нибудьстудента, то ставит ему исключительно „неуды“ и зачеты не принимает, а одногомальчика из-за Литвинова Д. И. даже отчислили за неуспеваемость».

– Что за чепуха? – Аня подняла глаза от письма. – Какой ещемальчик? Кого отчислили?

Дима угрюмо пожал плечами и махнул рукой: читай, мол,дальше.

«Конечно, узнав Литвинова, я сразу должна была почуятьнеладное, в этом моя вина, но день выдался уж больно нелегкий, мне пришлось навторые сутки заступить, потому что сменщица заболела, голова у меня былатяжелая, а у женщины этой родились близнецы, так что у всех у нас хлопот былопо горло.

Через несколько дней я нечаянно увидела, что в коридорестоит та самая женщина со светлыми волосами и плачет. Я спросила у нее, почемуона плачет, и она рассказала, что на самом деле ее зовут Ирина СергеевнаБогданова, и плачет она оттого, что муж и жена Литвиновы отняли у нее родныхдетей. Сами Литвиновы от природы бездетные. Они воспользовались беспомощнымсостоянием Иры, которую бросил мужчина, обещавший на ней жениться, а потомоказалось, что он уже женатый.

Я, конечно, Иру не оправдываю, потому что девушка должнадумать головой, однако ей просто не повезло по молодости и глупости. АЛитвиновы сказали, что купят у нее ребенка за сумму в тысячу рублей…»

– Секундочку! – вскричала Аня. – Я же заплатила тебе дветысячи!

Ирка сурово поджала губы.

«Идиотка же я, – подумала бессильно Аня. – Почему не взяла снее расписку?! Хотя там, на вокзале, было не до расписки, конечно. Но зачем онанаврала насчет суммы? И вообще все здесь сплошное вранье. Воспользовался кто-тотам ее беспомощным состоянием! Еще неизвестно, кто чем воспользовался!»

– Да вы читайте, Анна Васильевна, – скучающим голосомпосоветовала Ирка. – Не отвлекайтесь.

Аня захотела скомкать «свидетельство» и швырнуть в Иркинурожу, но вместо этого почему-то послушалась и продолжила чтение.

«А Литвиновы сказали, что купят у нее ребенка за сумму втысячу рублей, чтобы выдать его за своего, потому что Литвиновой А. В. было запозор, коли у нее самой детей быть не может, она хотела, чтобы чужое дитясчитало матерью только ее одну. Ира боялась, что отец ее убьет, если узнает оребенке, и согласилась. А теперь, когда родились две девочки, материнскиечувства в ней пробудились и она с детьми расставаться не хотела, только бояласьсказать об этом Литвиновым. И попросила меня помочь и сходить к ним дляпереговоров.

Я пошла и не знаю, как ушла от них живая…»

Дойдя до этих слов, Аня запнулась. Не веря глазам,перечитала: «…попросила меня помочь и сходить к ним для переговоров. Я пошла ине знаю, как ушла от них живая…»

Хотела воскликнуть возмущенно: «Кто это к нам приходил? Длякаких переговоров? Кто ушел чуть живой?!» – но почему-то промолчала и прочладальше: