законных оснований. Всякие утверждения о том, будто советские люди занимались недозволенной деятельностью, – это домыслы.

Хотел бы отметить и такой факт. Среди советских людей, которым было предложено покинуть Францию, есть сотрудники, уже по полгода не работающие во Франции и находящиеся в Советском Союзе. Другие вообще не успели проработать во Франции и двух недель. Разве это не абсурд?

Нам заявляют лишь одно: советские сотрудники занимались сбором информации. Но, насколько я понимаю, в функции дипломатической и других служб любой страны, любого посольства входит сбор информации о стране пребывания и передача ее своему правительству. Разве это недозволенная деятельность? Она зафиксирована в международных дипломатических конвенциях.

Эта акция французских властей не может быть квалифицирована иначе, как преднамеренно направленная на ухудшение советско-французских отношений.

В некоторых органах печати во Франции утверждается, что отсутствие ответных мер с нашей стороны в отношении французских работников в Москве будто бы является косвенным признанием Советским Союзом его “вины”. Это чепуха.

Если кто так толкует наши действия, то он показывает свое непонимание советской внешней политики. Принять ответные меры в отношении французов, работающих в СССР, было бы легче всего. Проявляя сдержанность, мы руководствуемся широкими интересами советско-французских отношений, которыми мы дорожим и которые складывались на протяжении длительного времени, интересами сохранения разрядки в Европе. Но это не значит, что мы будем терпеть где бы то ни было произвол в отношении советских дипломатов и других сотрудников, работающих в наших представительствах за рубежом.

Р. Аугштайн. Да, можно сказать, что вы в данном случае действовали в соответствии с рекомендацией Библии: если тебя ударят по одной щеке – подставь другую.

Ю. В. Андропов. Не совсем. Мы мало похожи на библейских персонажей. Нами руководил трезвый политический расчет, стремление не допустить ухудшения советско-французских отношений, и мы смотрели на вещи шире, чем этот узкий локальный конфликт»[151].

Не знаю, как вы расцените только что прочитанное, а для меня это по преимуществу набор пустых дежурных фраз об «узколокальном конфликте», странная смесь неуклюжих оправданий и пустых угроз, сотканная одновременно из дипломатического и спецслужбистского полотна. Это совсем не похоже на мощные, мускулистые высказывания лидера страны, против которой был организован этот акт «произвола». А произвол действительно был налицо, тогдашний Президент Франции социалист Франсуа Миттеран об этом хорошо знал, самолично составляя, по некоторым свидетельствам, список кандидатов на высылку из страны. Не зря об этом интервью Ю. Андропова его официальные биографы предпочитают помалкивать, выставляя на первый план его заочный диалог с благообразной американской школьницей Самантой Смит, о самом существовании и мирных инициативах которой, кстати, сегодня все записные ненавистники «пиндосов» благополучно позабыли.

В тот период даже сверхосторожный А. А. Громыко, который ранее никогда не давал свое «добро» на ответную высылку из нашей страны граждан Франции, или давал это согласие крайне редко и крайне неохотно, на сей раз возмутился наглостью действий французской стороны и согласился в общем и целом с концептуальной идеей разведки – «крепко дать французам по зубам». Причем сделать это предусматривалось не по одному «традиционному» направлению ответной реакции на высылку дипломатов, а сразу по многим – начиная от отхода от статуса «привилегированного партнерства» в отношениях между двумя государствами, от использования фактора нахождения в составе французского правительства группы членов ФКП во главе с Ш. Фитерманом и заканчивая значительным понижением уровня культурных обменов, обменов преподавателями, студентами, спортсменами и пр. Я принимал непосредственное участие в составлении перечня ответных мер, и в достаточной мере владел тогда информацией, поступавшей из ЦК, правительства, МИДа и Министерства обороны.

Но стоит все же лишь на мгновение представить себе, какие же «аргументированные предложения о контрмерах» могли тогда выйти из недр Второго и Третьего Главка, Пятого и Шестого Управлений при фактическом отсутствии у них реального представления о противнике, в отношении которого мы вознамерились принять ответные меры…

Разберем другой случай – с предателем Родины Огородником. Благо телевизионный фильм «ТАСС уполномочен заявить» смотрели, пожалуй, все. Хороший фильм, во многом приближенный к действительности. В нем, конечно, роль контрразведки в разоблачении иностранного шпиона была явно преувеличена в сравнении с реальностью. Все исходные данные для разоблачения и поимки Огородника, как и в подавляющем большинстве других случаев выявления иностранных шпионов, пошли от разведки, из закордонных источников. Далее – дело техники, обычная контрразведывательная рутина. Так ведь и здесь контрразведка сработала, мягко говоря, «не вполне профессионально», дав возможность предателю уйти на тот свет без суда, следствия и даже без раскаяния или духовного покаяния.

Вот что написал об Огороднике уже неоднократно упоминавшийся мною Вячеслав Кеворков в своей откровенно рекламной статье по случаю издания очередной книги под названием «Генерал Бояров» в еженедельнике «Совершенно секретно» в 2003 году.

«Дело “Трианон” началось с очень скупой информации, полученной от источника в Колумбии. Он сообщал, что американская разведка провела вербовку советского дипломата в Боготе. Все попытки уточнить ранг, должность или хотя бы возраст этого дипломата оказались безрезультатными. Судя по всему, информация попала к источнику в результате пренебрежительного отношения американцев к правилам конспирации. Они не учли, что в Латинской Америке достаточно много людей симпатизировали идее социализма в целом и Советскому Союзу в частности.

«Будем искать иголку в стоге сена», – недовольно заключил Виталий Бояров, получив ориентировку»[152].

Остановимся и спокойно обдумаем прочитанное. Даже не с позиции профессионала разведки или контрразведки, а с точки зрения обычного дилетанта, детектива-любителя и почитателя увлекательных фантазий сэра А. Конан-Дойла.

Во-первых, достаточно ли было полученной информации для начала развертывания поисковой операции контрразведки? На мой взгляд – более чем. В сообщении упоминается не абы какой-то «член совколонии в Колумбии» (тоже, кстати, очень немногочисленной), а именно дипломат, сотрудник советского посольства. На сегодняшний день дипломатический состав посольства РФ в Колумбии насчитывает, включая посла, советника-посланника, торгового советника, консула и сотрудников военного атташата, всего лишь 19 человек – примерно столько же было и во времена СССР. Ну, и где же тут «иголка в стоге сена»? Вычислить подозреваемого из полутора десятка персон – плевое дело. Я уж не говорю о том, что первичная «наводка на Огородника» была явно получена из местной полиции или местных спецслужб и по совершенно конкретному поводу – это еще более сужало поиск нужного фигуранта.

Во-вторых, сейчас уже известно, что к вербовке Огородника популярный ныне Олдрич Эймс имел, оказывается, если и не прямое, то, по крайней мере, непосредственное отношение. Ну, и что же вы хотели, коллеги Кеворков и Бояров, чтобы ради разоблачения вонючего агентишки ЦРУ из задрипанной Боготы был поставлен под удар, пусть даже косвенно, «суперкрот» КГБ в Лэнгли?

На деле, конечно,