Об этом не думай, о том не думай. О чем же тогда думать, если почти ни о чем думать нельзя? О том, какой славный выдался сегодня денек? Или о вчерашнем дожде, который умыл город и тихо ушел, сделав свое дело? О том, что парк и вправду мил, что есть там и тенистые аллеи, и удобные скамейки, и ухоженные клумбы?

И еще о том, что на одной из таких маленьких скамеек сидит королева. Да-да, она самая. Самая настоящая Королева с большой буквы.

О боже! Если раньше Лили тревожилась о том, что ее могут узнать, то сейчас Лили охватил самый настоящий ужас.

– Мисс Лили, пора. Вы не могли бы подвести Роуз как можно ближе? – Глаза их встретились, и ничто в его взгляде не сообщило Лили, что он ее понимает. А ведь она искренне верила в то, что он – ее первая и последняя настоящая любовь. Видно, у влюбленных и в самом деле мутится разум.

– Вы видели королеву? – сдавленным шепотом спросила она.

Герцог лишь мельком взглянул на правительницу всего необъятного королевства.

– Да. – Он пожал плечами. – Прошел слух, что она намерена посетить это мероприятие. Ее величество большая любительница природы.

Судя по всему, присутствие королевы нисколько не поколебало его легендарную самонадеянность. А как же иначе? Он же герцог, в тысячный раз напомнила себе Лили. Герцог к королевской семье ближе, чем кто бы то ни было из обычных людей. В то время как она настолько близко подошла к тому, чтобы называться падшей женщиной, насколько может подойти женщина не падшая.

– Роуз? Мисс Лили? – повелительно-властный голос герцога вывел ее из задумчивости и вернул в настоящее. В настоящее, где она по-прежнему находилась на волоске от падения. – Прошу сюда, – сказал он и направился к группе юных и не очень леди из высшего общества. Настоящих леди, в отличие от нее, Лили. На зеленой лужайке расставили садовые кресла, и в одном из них сидела симпатичная молодая женщина, которая улыбнулась, заметив герцога.

Так это ее он выбрал себе в жены? Безупречная во всех отношениях юная леди в красивом наряде, с обворожительной улыбкой и стройной фигурой? Лили не нашла в ней ни одного изъяна. И, что хуже всего, она не могла даже возненавидеть ее, эту юную леди, которая идеально ему подходила.

Она просто не была ею.

Сухая высокая дама постарше встала и, поприветствовав герцога, жестом пригласила его пройти вперед, где, как предполагала Лили, сидели благотворители. Тогда же Лили увидела мистера Смитфилда, который стоял во втором ряду. Мистер Смитфилд улыбнулся, перехватив ее взгляд.

Неужели он ей еще и подмигнул или Лили показалось?

Очень странно.

Но об этом она тоже не успела подумать, поскольку герцог вышел вперед и начал говорить. Его низкий, с волнующими обертонами голос окутал ее, заставляя желать его с новой силой. Ей даже было неважно, что он говорит.

– Леди и джентльмены, спасибо за то, что пришли сюда. Мы с большой радостью объявляем об открытии Садов Резерфорда. Мы надеемся, что эти сады, открытые для всех желающих, подарят людям, которые будут сюда приходить, наслаждение от общения с природой, несмотря на то что это лишь малый островок природы в нашей столь плотно застроенной столице. Все горожане, вне зависимости от их профессии или сословной принадлежности, будь то герцоги, трубочисты или королевы, – Маркус отвесил поклон королеве Виктории, – заслуживают того, чтобы у них было место, куда они могли бы прийти и отдохнуть среди зелени, отвлечься от серых будней и серых стен.

Маркус замолчал, и несколько человек зааплодировали, решив, что он закончил речь.

– Но, – произнес Маркус и широко развел руки в стороны, – это еще и место, где торжествует жизнь. Место, где все цветет, плодоносит и радуется. Вот поэтому я и решил стать попечителем столь прекрасного начинания.

Среди невнятного гула голосов Лили расслышала – не могло же ей это показаться! – слова о том, как удивительно хорош собой этот молодой герцог, как он высок, и какой у него выразительный взгляд и внушительный нос, и как в нем чувствуется порода.

Хотя, возможно, это был ее, Лили, внутренний голос.

– Последнее время моя жизнь претерпела значительные перемены. Думаю, что многие из вас знают, что я лишь недавно и совершенно неожиданно для себя стал герцогом. Но это еще не самая счастливая из случившихся в моей жизни перемен. – Он обвел взглядом толпу и отыскал в ней Лили и Роуз. – Мне повезло найти свою дочь. – Эти слова были встречены дружным «Ах!». – И именно она, моя дочь, и подвигла меня на то, чтобы я поучаствовал в появлении в нашем городе райского островка, где все живое не прозябало бы, а цвело и радовалось жизни. И чувствовало бы на себе заботу и любовь. Такую, какую должны чувствовать все наши дети. Я хотел бы, чтобы всех детей любили так же истово и сильно, как я люблю свою дочь.

У Лили душа ушла в пятки. Она в ужасе ждала, что кто-то сейчас выкрикнет что-то такое, что может больно ранить Роуз. Теперь она понимала, зачем она тут, почему ему было так важно, чтобы рядом с Роуз оказалась та, что сможет ее защитить. Но Лили также понимала, как важно для него, чтобы Роуз услышала эти слова. Услышала из его уст. И, пусть не сейчас, а потом, поняла, что он любит ее так, как сам никогда не был любим своим отцом.

После непродолжительного ошеломленного молчания раздались одиночные хлопки. Число аплодирующих быстро росло, и теперь уже аплодировала по меньшей мере половина присутствующих. До единодушного одобрения было далеко, но, по крайней мере, обструкцию, как опасалась Лили, ему не устроили. Лили вздохнула с облегчением.

Но он еще не все сказал.

– И в мою жизнь вошел еще один человек.

По спине ее побежали мурашки.

– Изначально этот человек – женщина – была приглашена мной, чтобы учить мою дочь. Учить, в том числе узнавать цветы, среди которых есть и те, что можно увидеть в этом саду; учить хорошим манерам; учить рисовать. Но она научила Роуз и меня вместе с Роуз гораздо большему. Пожалуй, скорее меня, чем мою дочь. Эта женщина, эта леди – необычайно умная, воспитанная, тонкая. Я знаю, что, влюбившись в нее, я нарушил табу. – Все зрители до единого беззвучно вскрикнули от ужаса. И сразу начали перешептываться, справляясь у соседа или соседки, о ком идет речь. – Но она, – продолжил герцог, – заставила меня понять, что нельзя загонять жизнь в прокрустово ложе условностей, что я не могу жить, не могу жить счастливо без нее.

Из толпы доносились возмущенные возгласы, но королева Виктория была невозмутима и даже загадочно улыбалась. Маркус встретился взглядом с Лили и усмехнулся, потому что понял, что ей хотелось крикнуть ему: «Замолчите!» Но она не осмеливалась подать голос.

– И когда я это понял, когда я должен был сообщить ей об этом, у меня отнялся язык. Я так и не смог сказать ей, что я чувствовал, и об этом я глубоко сожалею. Надеюсь, я смогу загладить свою вину, признавшись прямо сейчас в том, что чувствую к ней. Но для искупления этого мало. Я готов повторять эти слова всю свою оставшуюся жизнь. Каждый день, пока не умру, я буду говорить ей о том, что чувствую к ней. И даже этого будет мало. – Маркус весь подобрался и устремил взгляд прямо на нее, и Лили боковым зрением увидела, как разворачиваются люди, как поворачиваются головы, как на нее устремляются взгляды. Всем хотелось разглядеть женщину, которая сумела влюбить в себя герцога.