венчали, пока меня не было? — совсем тихо прошелестел голос императора, и боярин не выдержал, тихо застонал, заскулил, сползая с кресла.

А едва Виктор Сергеевич плюхнулся пятой точкой на пушистый персидский ковер, как магическое воздействие исчезло. Дмитрий Алексеевич посмотрел на сидящего на полу боярина тяжелым, неласковым взглядом и после мучительно долгой паузы проговорил.

— У тебя один шанс объясниться, Витя, — объявил свою волю император. — Дерзай.

Нарышкин с некоторым трудом заполз обратно в кресло, шелковым декоративным платком промокнул лоб и, глубоко вздохнув, начал отчитываться:

— Цесаревич со своим товарищем, простолюдином Мирным, отправились в кальянную, принадлежащую Шульгиным, — начал рассказ боярин. — Сопровождение следовало по протоколу, из вида наследника не теряло. Однако на выходе у группы сопровождения возникла потасовка с посетителями. Подставными, очевидно. Цесаревич с Мирным в это время покинули кальянную. На записях камер видно, что Иван Дмитриевич подталкивает простолюдина к выходу, не позволяя тому принять участие в потасовке. Уже на улице, пока молодые люди мялись у входа, была произведена попытка покушения на цесаревича.

— Попытка покушения? — раздраженно переспросил Дмитрий Алексеевич. — Витя, я тебе сказал, что у тебя один шанс объясниться, а не запудрить мне мозги. Четко, мать твою, по существу, засунув все свои канцеляриты обратно, откуда они вылезли.

Нарышкин облизал пересохшие губы:

— В цесаревича стреляли, простолюдин его буквально выдернул из-под пули, — произнес Виктор Сергеевич. — Наши баллистики потом посмотрели следы в стенах дома, грамотно парень увел цесаревича из-под огня. Только вот на это событие наложилось еще одно.

— Я весь внимание, — процедил император.

— Долгоруков-младший нанял людей, чтобы поквитаться с простолюдином Мирным.

— И подъехали они, надо полагать, в самое не вовремя, — протянул Дмитрий Алексеевич.

Нарышкин кивнул и продолжил:

— Завязалась потасовка. Молодые люди отбились, но артефакт цесаревича оказался поврежден, а сам Иван Дмитриевич, кхм, без сознания. Но на поддержку приехали ребята, вызванные группой сопровождения, так что единственный, кто увидел наследника без личины из не допущенных к государственной тайне — простолюдин Мирный.

— И что с ним сделали твои бравые бойцы? — уточнил император. — В Лубянку засунули, небось?

Боярин нервно дернул щекой вместо ответа.

— Ладно, понимаю, — произнес государь. — А когда вытащили оттуда, что дальше было?

— Его Высочество пообщался с молодым человеком. После чего они оба вернулись в университет.

— И что молодой человек попросил за свой неоценимый вклад в сохранение моей династии? — прищурился государь. — Только не надо кокетничать и говорить, что ничего не знаешь. Ты не красна девица на свидании.

— Он ничего не попросил, государь, — ответил Нарышкин.

Император немного растерянно помолчал.

— Как «ничего»? Совсем «ничего»? — переспросил Дмитрий Алексеевич.

Боярин лишь развел руками.

— А ему хоть предлагали? — с сомнением уточнил государь.

— Насколько я знаю — да, — кивнул Виктор Сергеевич. — Цесаревич лично предложил выбрать награду. Молодой человек отказался.

— Ой дура-а-ак… — протянул император, прикрыв глаза. — Ой дура-а-ак…

Нарышкин, в принципе, тоже считал, что Мирный не особенно умный в делах политических, но благоразумно промолчал. И правильно сделал, потому что, как оказалось, Его Величество говорил не о простолюдине.

— Витя, да ты хоть представляешь, что будет, если эта история всплывет? Какими шикарными прозвищами нарекут следующего императора? «Скупой» и «Неблагодарный» будут самыми милыми словечками в списке, — заговорил Дмитрий Алексеевич.

Государь Российской империи тяжело вздохнул и откинулся в кресле, задумчиво барабаня по столешнице. Молчание затягивалось, тишина начинала давить, и Нарышкин уже подумал, что пронесло, когда император задал самый главный вопрос:

— А кто стрелял-то, Витя?

Боярин раздраженно дернул щекой:

— Хороший снайпер работал, государь. Дорогой, военный. Такого себе мало кто может позволить, — ответил Нарышкин, после чего добавил уже тише: — Если ты понимаешь, о чем я говорю, государь.

— Понимаю, — протянул император, рассматривая узор на стене за спиной Нарышкина, — от чего ж не понять.

А затем Его Величество перевел тяжелый взгляд на боярина и произнес:

— Понимания мало. Нужно доказать, Витя. Сможешь доказать — дам тебе княжеский титул. А не сможешь… — государь сделал паузу. — Ну, ты и сам все знаешь, что я тебе буду рассказывать.

Нарышкин нервно сглотнул, думая о том, что с одной стороны вроде бы пронесло. А с другой стороны все стало еще хуже.

Императорский Московский Университет, Александр Мирный

Состояние беспамятства — не самый мой любимый вид отдыха, прямо скажем. Даже сны я предпочитаю без сновидений, потому что частенько в мою милую ламповую новую жизнь прорывались не слишком приятные истории из прошлой.

Мне виделось, что я снова лежал в полевом госпитале, и нас бомбят. А датчик рядом с моей койкой пищит противно-противно, и хочется швырнуть его об пол к чертовой матери, но руки не поднимаются.

Пищит и пищит.

Пищит и пищит.

Пищит и…

В нос ударил резкий запах больницы. Не такой, как в полевом госпитале, и не такой, как в госпиталях столичных.

Другой. Как будто бы свежее.

И ткань кровати ощущается намного чище. И даже не просто чище, а словно нежнее. Не грубый дешевый хлопок, а прям гостиничный вариант.

Но датчик все равно пищит, сука. Сейчас точно разобью.

Я с трудом разлепил глаза и, наверное, целую минуту пялился в пространство, пытаясь осознать, кто я и где, собственно, нахожусь.

Шикарная светлая палата. Дорогое оборудование. Мягкая белая постель с электрическим пультом управления. Девушка, задремавшая в кресле. Наручники на обеих руках, которыми я прикован к кровати.

Так, стоп. Не наручники. Магические блокираторы. И не девушка, а Василиса!

— Васька… — тихо позвал я Корсакову, и та мгновенно распахнула глаза.

— Ох! — выдохнула девушка, подскочив на ноги и в один шаг подойдя ко мне.

Василиса смотрела на меня такими огромными, испуганными глазами, словно я остался калекой. Ну, или в крайнем случае уродом.

— Как ты? — тихо спросила девушка, касаясь моей ладони.

Я посмотрел на наши руки и переплел пальцы. Сжал и разжал кулак на второй руке. Пошевелил ногами.

Все вроде бы на месте и даже работает, как положено.

— Ты почему смотришь на меня с таким ужасом, словно мне с лица кожу сняли? — спросил я, готовясь к худшему.

Что ж, худшее наступило. Корсакова моргнула один раз, другой, затем словно сделала предупреждающий выстрел в воздух — всхлипнула — и разрыдалась.

— Я испугалась, дурак! — заявила она. — Я так за тебя испугалась!

Девушка закрыла лицо руками, а я подумал, что вместо страстного поцелуя «слава богу, ты выжил» мне достался водоразлив.

Есть в этом мире справедливость вообще, а?

Глава 11

Дверь в палату с грохотом распахнулась.

— О, а вот и наша спящая красавица проснулась! — радостно скалясь, произнес Лютый.

Василиса, уже немного взявшая себя в руки, уставилась на силовика, явившегося