Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Так говорил мистер Эшби. И я ему верила.
– Проводите?
– Нет.
– Почему? – он изобразил обиду.
– Вы не Эшби.
– Вы тоже.
– Меня туда и не водили, – странный разговор. И к Томасу никто не спешит, будто им наплевать, жив он или нет.
– Но вы знаете, что источник есть?
– Знаю, – я порадовалась, что успела переодеться, пусть потрепанные мои штаны еще влажноваты, а рубашка измята, все лучше, чем то шелковое платье.
Куда мне платья? Тем более шелковые.
– Откуда? – и сощурился так, разом став собою – хитрым засранцем, который привык играть в простачка.
– Из ежегодного дополнения к «Альманаху свободной магии» с перечнем действующих источников первого и второго уровня наполнения, – рявкнула я.
Хмыкнул здоровяк.
А женщина отвернулась, скрывая улыбку. Маг ей не нравился, я ощутила это. А она поняла, что я чувствую, и повернулась, зацепилась взглядом. Глаза у нее были бледными, полупрозрачными и внимательными. От таких ничего не скроется.
– Милдред, – сказала она, коснувшись рукой груди. – Расскажете, что произошло?
Она была спокойна, как море в июле.
– Не знаю, – я открыла дверь. – Он пришел утром. Мы говорили.
– О чем?
– О доме. О саде. Сходили к морю…
– Покажете? Потом.
Покажу. Куда я денусь. Главное, чтобы обошлось все. И вовсе я не мстительная и понимаю, что нельзя человека судить по тем глупостям, которые он творил в детстве. Я и сама не была образцом для подражания. Помнится, как-то насыпала Зои в сумку драконьего дерьма. Сухого. Сухое, оно почти не пахнет, зато крошится отлично. А стоит добавить пару капель влаги – и мигом начинает ароматить. И главное, запах этот после не вывести…
За это Зои с подружками макнули меня головой в нужник.
В общем, хреновое у меня было детство, чего уж тут. Зато нескучное.
– Покажу, – почему-то показалось, что она заглянула в это вот воспоминание.
Или в другое?
В то, где задний двор и нож в руке Томаса. Где я подбираю камень и с яростью впечатываю в его лицо.
– А Эшби где? – шериф первым поднялся на ступени.
– Уехал. Куда – не знаю. Когда вернется, тоже не знаю.
И знать не обязана, как и вообще впускать их в дом. Но впущу. И буду любезна, потому что я не хочу, чтобы Томас умер.
Или чтобы стал как Зои.
И не знаю, что из этого хуже. Почему-то мне кажется, он предпочел бы умереть, но выбора у него особо нет. Он лежит, уже укрытый пледом – я сходила в гостевую комнату, потому как плед – единственное, что я могу ему дать.
Он дышит. А кровь больше не течет из уха. И из глаз тоже.
Первым вошел тот огромный мужчина, который, несмотря на размеры, двигался легко. Как дракон. Пожалуй, и вправду похож.
– Не стоит его опасаться, – Милдред взяла меня за руку, и я удивилась тому, насколько ледяные у нее пальцы. Впору поверить, что она и вправду из снега слеплена. Но нет, у снежных людей сердце не бьется. – Лука лишь выглядит подавляюще, а на самом деле он очень добрый и чуткий.
Чуткий?
Он услышал. Обернулся и хмыкнул, как мне показалось, обиженно. Мужчины не любят, когда их называют чуткими.
– А это Майкл, наш маг… Вы не маг?
– Нет.
– Неправда, – Майкл схватил меня за руку и дернул ее вверх, нажал, заставляя раскрыть ладонь. Поднес ее к носу и вдохнул. – Дар есть, но слабый. И нестандартный. Впрочем, чего еще ждать от айоха.
Руку я вырвала и демонстративно вытерла о штаны.
– Не обижайтесь, Уна, – он оскалился, – на самом деле это скорее комплимент.
Вот уж не хватало.
– Айоха… да и в принципе представители коренных народов обладают высочайшим потенциалом. Это давно доказано. И пусть сила ваша отличается от той, что привычна, а методы далеки от академизма, но современная наука уже готова признать, что в этом что-то есть.
– Не пугай ее, – Милдред покачала головой.
Я не боюсь. Не его.
Я боюсь за Томаса. Они ведь из-за Томаса приехали? Или потому, что Томас – неплохой предлог проникнуть в дом Эшби без ордера? Впрочем, не сомневаюсь, что и ордер им выпишут по первому требованию.
– Маги все немного сумасшедшие, – сказала Милдред.
А я сделала вид, что верю.
– Я… не смогла отнести его наверх. Там гостевые комнаты, но он тяжелый, – я едва не добавила, что тяжелее Дерри.
Тому порой становилось совсем плохо. И ноги отказывали.
Он обзывал меня глупой девицей, которой больше заняться нечем. И орал, что посидит на террасе, что хочет там сидеть и любоваться ночью, но я все равно утаскивала его в дом, потому что ночью в пустыне холодно.
А потом врала, что мне страшно.
Одной и в этом большом скрипучем доме. И что он обещал рассказать… он рассказывал. Мы оба знали о вранье и были благодарны друг другу за эту ложь. Но эта память – не для федералов, она моя собственная.
– И не стоит. Чем меньше двигаешь больного, тем оно лучше, – сказал Майкл, встряхивая руками. Пальцы его зашевелились быстро-быстро, будто он прял невидимую нить. – Интересно… очень интересно… Милдред, дорогуша, не будешь ли ты так любезна открыть ему глаза.
– Я сама.
Я не хотела, чтобы эта женщина прикасалась к Томасу. Я знала, что она не причинит вреда, что… это просто-напросто глупо, что он даже не поймет, кто ему глаза открывал, и, возможно, она лучше справится. Но, черт побери, я просто не хотела, чтобы эта женщина к нему прикасалась.
Вдруг он увидит? И… влюбится.
Как в сказке про русалочку… и нет, я взрослая. И в любовь больше не верю. Я просто смахну испарину с бледной кожи, пожалев, что не прихватила платок.
– Держи его голову прямо, деточка.
Маг склонился, почти упершись носом в нос Томаса, еще немного – и губы коснутся его губ в противоестественном поцелуе.
– И глаза, я должен заглянуть в его глаза… хотя бы левый. Милдред…
Она подчинилась.
– А ты голову держи! – он рявкнул, и я застыла.
Держу.
– Смотри, чтобы не сорвалось… проклятие… нет, как этого можно было не заметить? – Майкл бормотал себе под нос, а пальцы его продолжали шевелиться, и смотреть на это было… неприятно, да. Пожалуй. Но я смотрела. А Милдред пальцами раздвинула веки.
– Чудесно… просто чудесно…
Сила кипела.
Я теперь ощущала ее всей кожей. Она обжигала, как полуденная пустыня. Шумела. Мешала.
– Говори с
