Вот так должны работать деньги, если мы хотим, чтобы у нас было хоть какое-то будущее. Преступники и подлецы встречаются редко, но от встречи с ними никто не застрахован.

Нам нравится воображать себя вечно молодыми, живущими в мире всеобщего взаимного доверия. Совершенный мир, не знающий риска и трагедий жизненного цикла биологического существа, может строиться на одном доверии, но тогда и в экономике не будет нужды.

Выяснять, стоит ли людям, рассчитывающим на прибыль, честно оплачивать связанные с нею риски, – не совсем правильная постановка вопроса, хотя тут однозначно следовало бы ответить утвердительно. Однако вопрос о величине страховых пулов остается открытым.

Если размер страхового пула достигает масштабов всего общества, тогда это уже не страховой пул. Сейчас это происходит с Google, Facebook, сетевыми финансовыми структурами и другими компаниями, работающими по принципу серверов-сирен. В этом определенно проявляется дилемма локального и глобального.

Если каждый вынужден быть собственным страховым пулом, то мы возвращаемся туда, откуда начали. В такой ситуации мы будем вынуждены отрабатывать каждый кусок хлеба. От материального благополучия не останется и следа, средний класс исчезнет. Страховые пулы имеют смысл только при условии, когда их возможности превосходят ресурсы частных лиц, однако уступают обществу в целом. Так что для выживания среднего класса в прогрессивной информационной экономике нужно, в частности, правильно определить категорию группы риска – не слишком большую и не слишком низкую, как в сказке о девочке и трех медведях.

Рассматриваемый проект может лишь обозначить альтернативный вариант, но не претендует на доскональную проработку всех возникающих вопросов. Предполагаю, что на практике в гуманистической экономике обнаружится довольно широкий спектр групп риска.

Не забывайте – мы исходим из того, что в действительности существуют только частные лица. Если группы риска станут выступать в роли частного лица и получать прибыль за счет реальных людей, проект, вероятно, забуксует.

Тем не менее группы риска могут спонсировать частных лиц. Профсоюзы инвестируют в учеников, венчурные компании – в изобретателей, музыкальные лейблы одно время вкладывались в малоизвестных музыкантов, и наконец, что примечательно, эта книга пишется в эпоху, когда издатели все еще инвестируют в авторов.

В следующей главе мы рассмотрим, какие приемы можно использовать для долгосрочного покрытия рисков на более приемлемых условиях.

Как мы уже говорили, когда наш заработок будет зависеть от компьютерных сетей, будет достигнут баланс интересов между стремлением заработать и нежеланием тратить деньги. Как и раньше бывало в таких случаях, каждому следует осознать: раз уж мы хотим сохранить свободу воли в качестве полноправных игроков рынка вместо того, чтобы руководствоваться исключительно политическими соображениями при общении друг с другом, нам придется заплатить свою цену, причем довольно весомую.

На сегодняшний день мы свыклись с мыслью, что нынешняя шаткая интернет-экономика может существовать всего в двух формах – ложной свободы и ложной собственности. На каком-то этапе мы будем вынуждены перейти к более устойчивым моделям экономического поведения, в рамках которых все граждане станут полноправными участниками информационной экономики. Но это не значит, что нужно принуждать сразу всех играть по новым правилам.

Принудительная реформа экономики вряд ли обойдется без эксцессов. Программное обеспечение отчасти сгладит переходный период, сделав процесс более плавным и добровольным. Утописты пытались рассчитать идеальную модель экономического поведения для обывателей, но мы пойдем иным путем: новая экономика будет предлагать все больше различных способов транзакций, чтобы каждый смог выбрать для себя наиболее приемлемые варианты.

Иными словами, люди смогут выбирать «экономические аватары». Когда-то давно я имел удовольствие первым побывать аватаром в огромном виртуальном мире. Когда вы становитесь аватаром, можно стать другим существом, например львом или клингоном[128]. В наше время идея аватаров известна всем.

Вместе с тем ваш способ взаимодействия с информационной экономикой будет основываться на переменных характеристиках, как если бы вы в экономической жизни были кем-то другим. Возможно, с вами даже будут взаимодействовать совсем не так, как вы ожидали.

Продавец может подумать, что сервис или контент оплачивается по факту приобретения, но с точки зрения покупателя такой вариант деловых отношений выглядит точно так же, как будто первый образец предлагается бесплатно. Сеть будет настраивать интерфейс для транзакций таким образом, чтобы каждый пользователь мог выступать в той ипостаси, которую он предпочитает в конкретный момент.

Возможно, это прозвучит странно, но такая возможность поможет обывателям сориентироваться в новых экономических реалиях и укрепит экономику в целом.

В экономиках старого образца формат транзакции определяет продавец, а покупателю остается либо принять, либо отклонить предложение. В усовершенствованной гуманистической экономике это не единственный вариант взаимодействия.

Благодаря «умным» программам покупатель и продавец могут предпочитать разные способы транзакций и тем не менее продолжать сотрудничество. Подобно тому как облачный сервис может переводить с английского на китайский, он может выступать посредником между участниками рынка, предпочитающими вести дела по-разному.

Экономические аватары нужны хотя бы потому, что без них представителям низовых ступеней информационной экономики будет сложно проявить инициативу и мобильность. Если сейчас редакция газеты захочет ввести месячную абонентскую плату, а вы живете бедно, вы либо раздобудете пиратскую копию, либо согласитесь на заведомо невыгодные вам условия. Если вы бедны, однако при этом подаете надежды и заинтересованы стать активным игроком в развитой информационной экономике, у вас есть третий вариант – вступить в транзакцию, которая на первых порах предоставит вам бесплатный доступ к газете, чтобы не нарушать социально-экономического договора[129].