Учительница истории была не столь многословна, как ееколлега-естественница. Вопрос о Юрке Симонове вызвал на ее породистом гордомлице лишь брезгливую гримасу, видно было, что она и вспоминать-то о нем нехочет, зато Руслана она отрекомендовала самым лестным образом, сказала, чтомальчик был очень способный, прилежный, ответственный. И удивительный. Этимсловом она и зацепила внимание Зарубина.

- Почему удивительный? - спросил он.

- Знаете, он был таким худеньким, маленьким, в очках.Его, как я помню, даже от уроков физкультуры освободили из-за зрения. А егобоялись.

- Как это? Кто боялся?

- Да все, как это ни смешно. И ученики, и учителя.

- Вот как? - встрепенулся Сергей. - Даже учителябоялись?

- Представьте себе. Странно звучит, правда? - онаулыбнулась. - И тем не менее так оно и было.

- Но почему? Почему взрослые люди, педагоги, моглибояться мальчишку? Он что, задавал на уроках неправильные вопросы?

- Да что вы, - учительница истории рассмеялась, -Нильский никогда не задавал неудобных вопросов, он был правильно воспитан, мама- член партии, работник исполкома. В том и дело, что он ничего не спрашивал. Онтолько ставил в известность.

- О чем? - терялся в догадках Зарубин.

- О том, что знал. При этом давал слово никому неговорить об этом, и слово свое всегда держал, что и удивительно Для такогомальчугана. Он уже в двенадцать-тринадцать лет вел себя совершенно по-мужски,очень честно и ответственно.

- Простите, - Сергей покаянно склонил голову, - но яничего не понял из того, что вы сказали. Можно как-нибудь попроще, как на урокев пятом классе?

- Попроще?

Она вздохнула, поправила прическу, о чем-то задумалась.

- Не знаю, имею ли я право... Впрочем, прошло стольколет, и потом, эти педагоги здесь уже не работают... Одним словом, Руслан всепро всех знал. Уж каким образом ему это удавалось - мне неведомо. И вотпредставьте себе такую картинку: приходит мальчик-семиклассник к учителю илидаже к директору школы и заявляет, дескать, я знаю про вас то-то и то-то, но выне беспокойтесь, я никому об этом не скажу.

- Вот это да! - восхищенно протянул Сергей. - И чтотакого страшного он знал про своих учителей?

- Да про кого что. Сейчас это все может показатьсясмешным и нелепым, а тогда все боялись. У нашей тогдашней директрисы мужчастным извозом подрабатывал, например. Некоторые учителя принимали подношенияот родителей учеников, а это тоже могло повлечь неприятности вплоть доисключения из партии и увольнения с работы. А супружеские измены? Ведь Руслан ио них каким-то образом узнавал. Он половину педколлектива в страхе держал,можете мне поверить. Но что самое удивительное - он слово свое всегда держал,информация дальше его ни разу никуда не просочилась.

- А зачем же он это делал? Неужели шантажировалучителей для получения хороших оценок?

- Я бы не стала этого утверждать, - историчка покачалатщательно причесанной головой. - Руслан хорошо учился и не нуждался в поблажках.Конечно, он не был круглым отличником, по одним предметам он успевал только начетыре и пять, по другим и троечки случались, но это совершенно нормально дляребенка, у которого есть собственная система ценностей и интересов. Какие-топредметы он любил и, соответственно, учился лучше, какие-то были ему скучны, иоценки были хуже. Я думаю, ему нравился сам момент разговора со взрослымчеловеком, который вдруг терялся, пугался и попадал в зависимость от него.

- Он наслаждался своей властью над взрослыми?

- И этого я бы утверждать не стала. Видите ли, если быего интересовало только ощущение власти, он бы это как-то проявлял... Например,время от времени напоминал бы о том, что знает. Или требовал в обмен на своемолчание определенных поблажек. Он же ничего этого не делал. Один раз подойдет,скажет, улыбнется - и все. И больше ни слова. Потому я и назвала егоудивительным мальчиком.

Зарубину очень хотелось спросить, не подходил ли в своевремя Руслан и к ней с таким же разговором, но он воздержался. К характеристикеотношений Симонова и Нильского ее ответ ничего не прибавит, а настроение упреподавателя истории может испортиться. Но последний вопрос он все-таки задал:

- Как вы думаете, откуда Руслан мог все это узнавать?Его информировал кто-то из взрослых?

- О нет! Он все узнавал сам. Ему доставлялоудовольствие наблюдать за людьми - кто куда идет, с кем, когда, как одет, кто скем поссорился, кто выносит с работы объемистые сумки, кто в рабочее времябегает по магазинам и парикмахерским. Потом он все это анализировал, обобщал иделал выводы. Он просто играл в Шерлока Холмса. Знаете, он ведь даже в школуносил с собой какие-то специальные книжки про расследование преступлений, напеременках читал и во время уроков физкультуры.

Поблагодарив любезную учительницу, Сергей вновь вернулся напоросшую сиренью улицу, где прошло детство Руслана и где до сих пор проживалаего мать. Ольга Андреевна была не одна, вместе с ней на крылечке стоялнемолодой мужчина, который, судя по всему, только что вытащил из дома очереднуюсумку. Похоже, Нильская куда-то собиралась. Хорошо, что Зарубин не упустил ее.

- Мы уезжаем, - торопливо пояснила она, запирая дверь,- у нас автобус через двадцать минут.

И добавила, ласково кивнув в сторону мужчины:

- Это Семен Семенович, мой муж.

- Далеко едете? - поинтересовался Зарубин.

- К моему брату, - пояснил Семен Семенович, - емусегодня семьдесят исполняется, он аж за полгода нас приглашал.

- А когда следующий автобус?

Сергей все еще не терял надежды задержать Ольгу Андреевну ипоговорить о странном увлечении ее сына чужими тайнами. Но разговор этот долженбыть спокойным и серьезным, не на бегу, уж больно тонка сама материя и важнывытекающие отсюда выводы.

- Завтра, - ответила Нильская. - А что, у вас есть ещекакие-то вопросы?

Семен Семенович легко подхватил три из четырех сумок, ОльгаАндреевна взяла четвертую.

- Вы извините, но мы очень торопимся. Если хотите -проводите нас до автостанции, задерживаться мы не можем. Зарубин покорнозашагал рядом.

- Ольга Андреевна, я был в школе, мне учителя сказали,что Руслан носил с собой какие-то специальные книжки о расследованиипреступлений. Это правда?

- Конечно, - кивнула Нильская. - Он очень этимувлекался, с детства мечтал работать в милиции, хотел быть оперативником, каквы. Или следователем.

- Почему же не стал? Передумал?

- Медкомиссию не прошел, по зрению.

- А книжки эти специальные откуда? Их ведь в то время вобычном магазине купить было нельзя, я точно знаю.