Ныне же что сотворю, кому буду подчиняться? Если великому князю подчинюсь, то не примет меня, знает об измене моей к нему. Если же примкну к нечестивому царю, то и дороги для меня нет, как к нему идти на помощь. Если же пойду к нечестивому, поистине буду как древний гонитель Христов; как древнего Святополка, пожрет меня земля, и я не только богатства своего лишен буду, но и жизни лишусь. Но если бог за нас, то никто против нас, да еще старец Сергий ему помогает. Если же ни одному из них помощи не сотворю, то как могу от обоих спастись? Кому из них бог поможет, тому я и присягну».

Ольгерд же вслед за ранее названными своими сродниками приблизился, а привел с собою много литвы и татар, чтобы идти к царю Мамаю на помощь. Когда же Ольгерд был у Одоева и услышал про великого князя Дмитрия Ивановича, что тот собрал войска много, Русь и Словенскую землю, и пошел к Дону, убоялся Ольгерд и остался там, и оттуда не двинулся далее. И начал размышлять о своем суетном замысле, видя, что соединение сил не происходит, и начал сердиться и сказал: «Если не хватает человеку своего ума и мудрости, то чужою мудростью не прожить. Но прежде никогда Литва не училась у Рязани. Ныне же вывел меня князь Олег рязанский из ума, а себя еще больше погубил. Ныне останусь здесь, пока не услышим о победе московского великого князя».

В тот же день прискакал к Ольгерду литовскому гонец из земли Литовской и привез к нему писания, написанные таким образом. Написано было про его детей, что пошли его дети на помощь великому князю московскому Дмитрию Ивановичу, как они советовались между собой, два брата, князь Андрей да князь Дмитрий. Замысел же их таков был. Слышали князь Андрей полоцкий и князь Дмитрий брянский Ольгердовичи, что великая беда и забота и печаль случилась князю Дмитрию московскому и всему православному христианству от безбожного царя Мамая, с этого времени и замыслили. Ненавидимы были оба отцом, но были боголюбивы, вместе крещение приняли от мачехи своей, княгини Анны. Были они, как некие колосья доброплодные, заглушаемые, живущие посреди нечестия, не дававшего плодов достойных. Андрей послал к Дмитрию тайное письмо малое, в нем же было написано: «Брат мой возлюбленный, отец наш отверг нас от себя и не возлюбил нас, велев нам последовать его вере. Чем же мы воздадим за то, что познали истинного бога? Ныне выполним добрый подвиг перед подвижником христовым и начальником христианским великим князем Дмитрием Ивановичем московским. Ныне ведь ему, великому князю, печаль великая от по ганых татар. Да еще отец наш помогает им и князь Олег рязанский приводит нечестивых татар. Нам же подобает так сделать, как божественное писание говорит: «Братья, в бедах пособивъ бывайте». Но подумаем сами: отцу ли станем противиться или к великому князю московскому пойдем на помощь? Сказал святой апостол Лука, евангелист, спасителя нашего христовы уста его сказали: «Преданы будете родителями своими и братией своей и умрете имени моего ради. Претерпевший до конца, тот спасен будет». Так возьмем от плода терпения и отдадим себя истинному плодовитому винограду христову, возделанному руками божьими. Ныне постараемся не земного ради княжения, но желая небесного царствия и чести, что господь дает творящим волю его».

Князь же Дмитрий Ольгердович прочел послание и начал радоваться и от радости плакать и сказал: «Владыка, человеколюбец, дай ж нам, господи, сотворить тысячи тысяч[656] добрых подвигов, открыл господь все доброе брату моему». И сказал послу тому: «Так скажи брату моему: в тот же день готов быть по приказу твоему, сколько только божьим промыслом будет у меня воинов, которые собраны для войны с дунайскими турками. Слышал ведь, что пришли ко мне вестники из Северы. Там ведь хочет великий князь Дмитрий Иванович ожидать безбожного царя Мамая и злых его сыроядцев, уже день там пробыл. Нам же следует идти к Северской стране, там нам надо соединиться. Пойдем дорогою отца нашего, чтобы не получить осуждение и проклятие из уст его».

И через несколько дней сошлись оба брата Ольгердовича со всеми своими силами в Северской стране. И увиделись и возрадовались, как некогда Иосиф, увидев Беньямина, брата своего. И вот два брата увидели у себя множество войска, собраны выдающиеся: бойцы. Быстро они прибыли на Дон и приехали к великому князю Дмитрию Ивановичу. Ольгерд же, услышав от вестника своего и выслушав письма, посланные к нему от доброхотов, что его дети пошли к великому князю на помощь, как бы очнувшись, помыслил так: «К кому пойду я на помощь? К царю пошел бы так мне уже путь закрыт великим князем. Если пойду к великому князю, то уже оба мои сына раньше меня у него оказались. Не знаю, что нам делать».

И сказали ему ближние его друзья: «Прежде этого времени было так. Сыновья за отца на битве головы свои кладут, то же делают и твои два сына. Если уж убьют их, то ты сам спасешься в своей земле Литовской и их городами завладеешь. Если же пойдешь к великому князю, то там убит будешь от царя Мамая по выше сказанным посланным письмам, что получаешь. Если царь Мамай одолеет московского князя без тебя, то отговоришься, что князь великий поотнимал у тебя дороги, а к твоей земле со всею силою выехал». Ольгерд же литовский, услышав от своих панов речь такую, одобрил словеса их и сказал своими устами: «Помоги, господи, детям моим, а не Мамаю!»

Икнязь великий говорил брату своему, князю Владимиру: «Видишь ли, брат, дети отца оставили, а к нам пришли». Литовские князья нагнали великого князя на этой стороне Дона, на месте на Черном, на Березаи. И поклонились литовские князья великому князю московскому, и хорошо почтил их князь великий и многие дары дал им, назвал их себе новонареченными братьями, русские князья Ольгердовичи. А силы с ними пришло 46 000 кованой рати[657].

Князь же великий Дмитрий Иванович московский спешно послал Своего вестника в Москву к преосвященному Киприану митрополиту и к преподобному Сергию и к великой княгине Евдокии, что два брата Ольгердовичи приехали ко мне на помощь, утаившись от отца своего Ольгерда. Преосвященный же Киприан митрополит, услышав это, прослезился, начал молитву говорить: «Господи, владыка человеколюбец! Помилуй и избавь русских князей и все войско их, чтобы враждебные нам ветры на тихость преложились». И послал митрополит по