– Я прикажу его казнить, – обронил он, – позже… Ну, иди, иди, лорд Тэр. Я хочу остаться один.

А поразмыслить и вправду было над чем. На западе, от Кайэрских топей, неторопливо вгрызались вглубь Империи кочевники. И – подумать только! Ведь даже людьми их трудно назвать, полу-животные в шкурах… Но полки, которые Квентис отрядил навести порядок, отступали, умываясь кровью. А генералы усердно строчили донесения, что за дикарями ползут твари болотные, дурно влияют на боевой дух императорских войск и творят привычные им мерзости. Выходит, кочевники были заодно с болотными ночницами? Все возможно.

Север же, на первый взгляд, успокоился. После сообщений о том, что крепости в Дэйлороне разрушены, ни одной новости не достигло слуха внимательного лорда Тэра. Министр отправил на север гонцов, но они пока что как в воду канули; прилетел только один почтовый голубь, да и то – без письма. Подозрительный и пессимистично настроенный Шеном Тэр истолковал это весьма оригинально: «гонцы погибли, голубь по случайности уцелел и вернулся», и тем самым окончательно испортил Квентису настроение.

В голове верткой рыбкой сновала мысль о том, что нужно что-то предпринимать. Но что?!! Магистр Закрытого города, которого и пытке-то подвергнуть не получилось, вяло ожидал очищения. То есть, конца всем ныне живущим. Последовать его примеру, подкатить глаза и ждать, когда сбудется чей-то горячечный бред, названный пророчеством? Ну, уж нет. Квенитс вовсе не собирался отправляться к Хаттару. Более того, он собирался жить еще долго, не меньше, чем уже прожил.

Он мог бы отправить подкрепление на запад, а заодно собрать армию и вести ее на север; но в самом Алларене осталась только личная гвардия Императора, чтобы собрать полки, сперва нужно было отрядить гонца в Кверт и Талипо… В общем, нескладно все получалось. И совсем не так, как должно было быть у настоящего, непобедимого владыки.

Квентис вдруг поймал себя на том, что расхаживает по кабинету, заложив руки за спину, и невольно улыбнулся: точно так же делал его отец, когда размышлял о будущем империи. Но тогда… Похоже, тогда все было гораздо проще.

Он выглянул в окно, поморщился при виде снежного дракона, что уже который день кувыркался среди облаков над Аллареном. Вот вам еще вопрос – что забыла здесь эта громадная тварь?

«Я должен решить, что делать», – раздражение в душе нарастало, – «что предпринять? Тьфу, да и что я еще могу сделать, кроме как собирать войско?!!»

Квентис в два широких шага пересек кабинет, резко распахнул дверь. Застывшие, словно изваяния, молодые гвардейцы вскинули алебарды, салютуя.

– Во славу Империи!

– Интара ко мне, – процедил Квентис, – немедленно.

И лишь удивленно моргнул, когда ведун шмыгнул навстречу из-за угла, словно давно там поджидал возможности говорить с владыкой.

– Здесь, я здесь, мой повелитель, – забормотал старик, низко кланяясь, – гонца не казнят за дурные вести… Соблаговоли выслушать!

Квентис молча кивнул и вернулся в кабинет; Интар, взлохмаченный и взъерошенный, зашаркал следом, не забыв тщательно притворить дверь.

– Говори, что там у тебя, – буркнул император, – надеюсь, что-нибудь полезное.

Челюсть Интара мелко затряслась. И, почти шепотом, ведун изрек:

– Они идут, мой повелитель…

Квентис приподнял бровь. Старик сорвался на истеричный вопль.

– Нелюдь, орда нелюди идет на Алларен! С севера!

Лишившись, видимо, последней способности здраво рассуждать, ведун вдруг подскочил к императору; его пальцы – обветренные, костлявые, вцепились в рукав квентисова камзола. Выпученные бесцветные глаза, подернутые красными жилками, оказались совсем близко.

– Чуял я великую волшбу на рассвете, – захрипел Интар, – нелюдь идет! Спасаться надо, владыка…

Квентис отшвырнул ведуна, и тот грохнулся на колени. Не зная, то ли сразу рубить голову за столь вопиющее непочтение, то ли просто прогнать вон, как безумца, император сухо поинтересовался:

– Ты в своем ли уме, Интар?!!

Старческие плечи поникли под жестким камзолом. И ведун, очень тихо и спокойно, сказал:

– Раньше мне надо было сказать об этом, мой повелитель, да ты с лордом Тэром занят был. Когда взошло солнце, я услышал эхо творимого заклинания… треснувшего, разрушившегося заклинания, повернувшегося не так… оно было столь ужасным, эхо заклинания, что я дерзнул воспользоваться теми вещами, что унес из Закрытого города. И я увидел… мой повелитель… треснуло пространство, как будто его кто разорвал извне, и текла в прореху река, темная нелюдь, и раскрылся выход… Недалече, мой владыка, от Алларена. Скоро… Скоро они будут здесь, и ничто не удержит орду!

Квентис никогда не считал себя трусом, но от шелестящего голоса Интара неприятный холодок скользнул по коже. И – откуда-то снова повеяло гнилью, болотами…

– Что ты несешь? – он хотел, чтобы это прозвучало громко и властно, но получилось сдавленное шипение, – что это тебе примерещилось?

Ведун, глядя на Квентиса снизу вверх, скорбно ответил:

– Если бы у меня было столько жизней, сколько слов в сказанной мною правде, то я бы, не раздумывая, отдал бы их моему повелителю. Орда действительно идет на Алларен и, боюсь, этой осады город не выдержит. Моему императору следует покинуть город вместе со свитой.

Квентис поежился. Нет, все-таки было что-то в голосе Интара, что заставляло отринуть все сомнения. И поверить. Но, во имя Хаттара, как же так? Как это могло случиться?!!

– У тебя есть какие-нибудь доказательства?

Интар встрепенулся. Поднялся, кряхтя, на ноги, и принялся рыться в одном из своих объемных кошелей, которые таскал за собой повсюду, привязывая к кушаку под камзолом.

– Если мой повелитель изволит подняться в смотровую башню, то я могу предложить… – на свет явился неведомый предмет, состоящий из двух толстых деревянных трубок, соединенных вместе, – предложить воспользоваться магической вещью, найденной мною в башне.

Квентис подозрительно покосился на творение магов.

– И что умеет эта штука?

– Дальний взор, – не колеблясь, ответствовал Интар, – нужно поднести это к глазам и смотреть сквозь трубки.

– Хорошо, будь по-твоему. Но если я ничего не увижу – честное слово, Интар… прогоню взашей.

Ведун затряс седыми лохмами.

– Да я бы и рад, мой повелитель, если бы ты ничего не увидел. Что моя жизнь супротив жизни владыки? Пылинка…

– Молчи, Интар… Лучше молчи.

А про себя подумал, что давно пора было избавиться от ведуна, который стал слишком часто забывать свое место. Взять, хотя бы, отраву, которую подмешивал отпрыску Геллера против воли Императора.

…Они долго поднимались по гладким, отполированным за века ступеням. Затем Квентис поднес к глазам «вещь Дальнего взора» и сквозь выпуклые куски горного хрусталя взглянул на север.