– А ты не забываешь кое-что? Фил Канто был с тобой на сцене в вечер ее смерти.

Фейрвезер сдержал вербальный ответ. Зеленые глаза излучали мертвый огонь.

– Я-то думал, вы с ним неразлейвода, – сказал Джексон.

– Я знаю Фила уже почти двадцать лет.

– С тех пор, как ты был Гэри Анконой.

Фейрвезер не стал медлить с ответом.

– Менять фамилию – не преступление. Все было сделано законным порядком, официально. В смысле, кому нужна такая фамилия? Как у какого-нибудь мафиозо.

Джексон оставил без внимания эту попытку перевести разговор на шутейный тон. Ему надо было вывести противника из равновесия.

– Ты решил сменить фамилию после знакомства с Филом или раньше?

– Может, и после, – неопределенно ответил Фейрвезер. – Полагаю, ты можешь всегда узнать поточнее, если это так для тебя важно.

– Почему Фейрвезер?

Джексон заметил нерешительность. Что-то нечитаемое промелькнуло в глубине глаз Гэри.

– Это девичья фамилия моей матери.

Джексон понимающе кивнул.

– Вы с матерью были близки?

Фейрвезер не ответил. Вид у него был такой, будто сейчас он сорвется с места и врежет ему между глаз.

Очень хорошо – вопрос задел какой-то нерв. Решительно настроенный еще больше пошатнуть Фейрвезера, Джексон спросил:

– Так вы с Канто в ссоре? На музыкальной почве или как?

– Почему ты спрашиваешь?

– Ты только что практически обвинил его в убийстве.

– Разве? По-моему, я обвинил его в том, что он крутил шашни с моей женой. Фил первый скажет тебе, что он сам не свой, когда дело касается баб. Ни одной девицы не пропускал, сколько его помню.

– Даже когда вы с ним были в Вегасе?

– А ты действительно хорошо подготовился!

Джексон заметил первую тонкую трещинку в казавшемся несокрушимым фасаде Фейрвезера.

– Это стандартная полицейская процедура – обращать внимание на супругов погибших, если есть сомнения в природе смерти.

– Да, я понимаю, – произнес Фейрвезер унылым тоном.

«Отлично», – подумал Джексон, наблюдая, как трещинка на глазах расширяется.

– Так что там за история с Лас-Вегасом?

– Да нет там никакой истории! Я учился музыке в колледже в Неваде. Уехал туда с Филом, а вернулся с Наоми. – При упоминании погибшей жены на его лице опять возникла картина подавленных душевных страданий.

– А перед этим, – напомнил ему Джексон, – ты учился в Лондонской музыкальной школе.

– Да, довольно короткое время.

– Почему короткое?

– Я взял академический отпуск.

– Это обычная практика?

Фейрвезер избегал его взгляда.

– Мне хотелось более живого и содержательного опыта. Я подумал, что такой опыт мне могут дать Штаты.

– Так и вышло?

– Несомненно. – Фейрвезер постучал пальцем по столу, случайно показав белый шрам на тыльной стороне кисти. Проследив за направлением взгляда, объяснил: – В детстве заработал. Сам виноват.

Джексон кивнул, словно поверив.

– А была ли какая-то другая причина, чтобы бросить учебу в Лондоне?

– Например?

– Например, из-за девушки?

– Не там копаешь, приятель.

Осуждающий тон Фейрвезера заставил Джексона заколебаться. Неужели он ошибался? Неужели одержимость и горе сделали из него фантазера?

– А не бежал ли ты от горя разбитой любви?

На лице Гэри отразилось смущение. Его глаза, однако, оставались неестественно яркими и светящимися.

– Не помнишь Полли Флит? – спросил Джексон.

– Это имя ничего мне не говорит.

– И ваши пути не пересекались в колледже?

– А должны были? – Фейрвезер с невинным видом помотал головой. – На каком инструменте она играет?

– Она не играла. Она училась на дошкольного воспитателя.

– А, ну тогда понятно. Она была на другой кафедре, старина. Я тусовался только с музыкантами. И если это все, – произнес он, угрожающе подаваясь вперед, – то, вообще-то, я хочу, чтобы ты ушел.

– Нет проблем, – ответил Джексон с улыбкой. – Еще увидимся.

Айрис словно оказалась в аду.

Фантомная боль в плече была ничем по сравнению с настоящей болью у нее в сердце. Когда придет ее время, она представляла себе пулю в голову, может, в грудь, а может, и несколько. Но только не это. То, что медленно пожирало ее изнутри.

Расставшись с Джексоном, она отправилась в Солихалл, чтобы убедиться, что не осталось никаких недомолвок, что она все правильно поняла. После разговора с мистером Гадженом, который длился целую вечность и под конец перерос в настоящую перепалку, ее обычно холодный темперамент нагрелся, словно ужин в микроволновке, и она пригрозила консультанту единственным способом, который был ей доступен. Ради собственного здоровья и безопасности своей жены и детей он должен сделать все, что она требует. К счастью, у него хватило здравого ума не перечить, и он немедленно пообещал разобраться с перелетом и организовать медиков на другой стороне. Выследить и затравить Фейрвезера, или как тот там еще себя называет, было теперь ее первостепенной задачей.

Наилучшим вариантом было накрыть его в собственной его норе, вместе с его чертовыми неоновыми вывесками и огнями. Справившись с этим, она предъявит его, уже мертвого, Джексону. Тогда он будет думать о ней по-другому, разве не так? Заплатит как миленький, никуда не денется. Айрис не ждала похвал, или отпущения грехов, или прощения. Ей нужна была твердая наличность, и она наизнанку вывернется, чтобы ее получить.

* * *

У Джексона имелась более чем веская причина считать, что Фейрвезер и Полли знали друг друга.

На ранней стадии их отношений она коротко упомянула про парня, которого бросила, хотя никогда не называла его имени. Прижатая к стенке, Полли призналась, что чувствует стыд и вину за то, что послала его подальше, поскольку он очень тяжело воспринял разрыв. Был морально опустошен настолько, что бросил учебу и сбежал, говорила она.

Пружина боли, которая напряглась где-то внутри живота, подсказала Джексону, что как бы убедителен ни был Фейрвезер, он врал. Всем своим существом Мэтт верил, что Фейрвезер – это как раз тот, кого они ищут, и сожалел, что не выбил из него признание. Надо было спустить этот чертов курок, пока была такая возможность.

Если припомнить их разговор, Фейрвезер отлично вел свое представление, пока Джексон не задал ему вопрос о матери. А что же отец?