Император очень славный; он спокойный и мягкий, с нежным приятным голосом. К тому же он чрезвычайно просто и прямо выражает свои мысли, без всяких избитых фраз, но с большой поэтичностью, фантазией и Schwärmerei [увлечением] строит речь, что делает его особенно привлекательным. Он самый удивительный, необычный человек, чувствуется, что он стремится видеть и знать… Все, что он говорит, – это результат глубокого размышления; в мелочах и обычных делах он видит смыслы и предзнаменования, которых другие не находят… Безусловно, он обладает неукротимым бесстрашием, твердой целеустремленностью, уверенностью в собственных силах, упорством и большим умением соблюдать конфиденциальность, к этому следует добавить огромную веру в то, что он называет своей звездой[182].

Ответный визит пять месяцев спустя был столь же успешным. Его кульминационной точкой стало паломничество (во время неистовой грозы) в усыпальницу Наполеона I. «Было трогательно и чрезвычайно приятно видеть столь прочно скрепленный союз… Видеть, как старые распри уходят у могилы Наполеона I, где я стояла (при свете факелов) рядом с Луи Наполеоном III, теперь моим ближайшим и самым уважаемым союзником».

Менее чем за два года королева прошла длинный путь. Наверное, в какой-то мере благодаря этому государственному визиту (Виктория тоже могла быть очень убедительной, когда старалась) император не поехал в Крым. Да и необходимости в этом уже не было. В сентябре 1855 г., после казавшейся вечной осады, французская армия под командованием генерала (который скоро стал маршалом, а потом и президентом) Патриса Мак-Магона штурмом взяла укрепления Малахова кургана, контролировавшего сухопутные подходы к Севастополю. «J’y suis, j’y reste!» («Я – здесь, здесь и останусь!») – закричал генерал, когда во главе своих солдат забрался на высоту; восклицание вошло во французский язык, да, наверное, и в английский тоже. Взятие Малахова кургана стало поворотным моментом всей войны; в феврале 1856 г. русские попросили мира. Последовавшие переговоры проводились в Париже. Для императора это был настоящий триумф; и хотя Крымская война практически никак не повлияла на будущее Европы (если не считать существенного сокращения ее населения), он извлек из нее всю возможную славу. Наверное, сегодня немногие парижане расскажут что-то об Альме, Малаховом кургане и даже Севастополе; однако названия площади, авеню и бульвара по крайней мере не дадут им забыть эти события.

Нечасто случается, чтобы неудавшаяся попытка покушения на правителя приводила к радикальным переменам во внешней политике государства; но можно утверждать, что по крайней мере Наполеон III был исключением из этого правила. Покушение произошло 14 января 1858 г. Бомбы бросили в его карету, когда он с императрицей ехал в Оперу на спектакль «Вильгельм Телль». Они не пострадали, но были жертвы среди эскорта и случайных прохожих. Руководитель заговорщиков Феличе Орсини был известным республиканцем и участвовал в нескольких предыдущих заговорах. В тюрьме, ожидая суда, он написал императору письмо, которое вслух зачитали в открытом судебном заседании и опубликовали во французской, а также пьемонтской прессе. Письмо заканчивалось такими словами: «Помните, что, пока Италия не станет независимой, мир для Европы и Вашего Величества останется пустой мечтой… Освободите мою страну и двадцать миллионов человек будут благословлять Вас везде и всегда».

Пусть эти благородные слова не спасли Орсини от расстрела, однако они, по всей видимости, запали в душу Наполеона. В середине лета 1858 г. он пришел к идее совместной операции, чтобы вытеснить австрийцев с итальянского полуострова раз и навсегда. Его мотивы нельзя назвать полностью альтруистическими. Он действительно любил Италию и был бы рад предстать перед миром в качестве освободителя, но он также понимал, что его популярность и авторитет падают. Чтобы поднять их, Наполеон отчаянно нуждался в новой победоносной войне, а Австрия была единственным существующим потенциальным противником. Следующим шагом требовалось обсудить план с графом Кавуром, на тот момент премьер-министром Пьемонта. В июле 1858 г. они тайно встретились на небольшом курорте Пломбьер-ле-Бен в Вогезах и быстро пришли к соглашению. Пьемонт затеет ссору с герцогом Модены и пошлет туда войска якобы по просьбе населения. Австрия будет обязана поддержать герцога и объявит войну; тогда Пьемонт обратится за помощью к Франции, которая сразу отзовется на призыв. В благодарность Пьемонт передаст Франции Савойское графство и Ниццу. Последнее условие, поскольку в Ницце родился Гарибальди, являлось тяжелой необходимостью для Кавура, но, раз уж такова была цена австрийского поражения, ему пришлось на это согласиться.

Закрепить соглашение они решили династическим браком: старшая дочь Виктора Эммануила принцесса Мария Клотильда должна выйти замуж за двоюродного брата императора принца Луи Наполеона. Когда объявили о помолвке, многие (особенно в Пьемонте) в ужасе воздевали руки. Принцесса была очень умной, благочестивой и привлекательной девушкой пятнадцати лет; ее жених, нелепый «Плон-Плон», – потертым старым повесой тридцати семи лет. Виктор Эммануил, с которым явно не обсуждали возможность этого союза заранее, не сделал секрета из своего недовольства, однако оставил окончательное решение на усмотрение самой Марии Клотильды. В ней победило чувство долга, и она согласилась на этот брак, который, ко всеобщему удивлению, в целом оказался даже счастливым.

Свадебная церемония состоялась в конце января 1859 г., когда Франция и Пьемонт активно (и открыто) вели приготовления к войне. Вскоре Наполеон III пересмотрел свою концепцию всего дела, что привело в смятение Кавура, понимавшего, что его маленькая страна не может в одиночку идти на Пруссию. Его спасла сама Австрия. 23 апреля австрийцы отправили в Турин ультиматум, требуя, чтобы Пьемонт разоружился в течение трех дней. Таким образом Австрия проявила себя как агрессор, и император уже не мог надеяться уклониться от исполнения своих обязательств и не стал вилять. Он объявил срочную мобилизацию французской армии. Из общей численности в 120 000 человек одна часть армии войдет в Италию через Альпы, пока остальная идет по морю в Геную, которая тогда принадлежала Пьемонтскому королевству.

Кавур прекрасно понимал, что на подход французов потребуется время, а австрийцы уже были на марше – то есть по меньшей мере две недели пьемонтцам придется противостоять им в одиночку. К счастью, опасность опять прошла стороной, на этот раз его спасли проливные дожди и разногласия по поводу стратегии в Генеральном штабе Австрии. В результате проволочки французам хватило времени подтянуться. Французской армией руководил сам император. Высадившись в Генуе 12 мая 1859 г., он впервые принял на себя личное командование армией. Первое сражение состоялось 4 июня при Мадженте, маленькой деревеньке в 14 милях [ок. 23 км] западнее Милана. Французская армия под командованием Мак-Магона самостоятельно разгромила австрийскую армию в 50 000 человек. Большие потери понесли обе стороны, и они были бы еще больше, если бы пьемонтцы, задержавшиеся из-за колебаний своего командующего, не подошли сразу после завершения битвы. Это злоключение, однако, не помешало Наполеону III и Виктору Эммануилу через четыре дня вместе триумфально войти в Милан.