Она тяжело вздохнула.

– Если Марина умерла, кто убил мою курицу?

– Марина и убила. Мертвые любят кровь. Поэтому на крыльце ничего не было.

Маша на несколько секунд закрыла глаза. Темные пятна замерцали на изнанке век, а между ними поплыли головастые червячки – должно быть, те самые микро-орга-низмы, перебравшиеся из воды в ее мозг.

– Здесь лес хозяин, – доносился до Маши уверенный детский голос. – Сначала взял Марину к себе, потом вернул. Только они возвращаются уже другими. Это я виновата.

Маша открыла глаза и повернула голову на внезапно одеревеневшей шее.

– Я загадала в лесу на ведьмином круге, чтобы Марина вернулась, – объяснила девочка в ответ на ее невысказанный вопрос. – А загадывать надо было правильно. «Вернулась живая-здоровая и чтобы ни один волосок не упал». Про волоски обязательно надо говорить. Я не сказала, и Марина теперь ходит по Таволге. Только она, ну, неживая. Плохо, конечно. – Ксения вздохнула. – Мне ее надо найти. Если у вас еще одну курицу убьют, вы мне скажите, ладно? Это значит, ей у вас понравилось, она к вам часто будет наведываться.

– Зачем тебе ее искать?

– Кто привел мертвеца, тот может загадать ему потом одно желание, – авторитетно объяснила Ксения. – Мертвец обязан выполнить. Марина здесь из-за меня. Она должна теперь сделать, что я попрошу.

– А что ты попросишь?

Маша была уверена, что не получит ответа под предлогом «нельзя рассказывать о желаниях, иначе не сбудутся». Но девочка спокойно отозвалась:

– Чтобы бабушка жила еще сто лет и никто меня отсюда не забрал.

Маша так же медленно повернула голову обратно и стала смотреть в небо. Почему шея ворочается как у Железного Дровосека? Продуло ее, что ли? Или это пепел покойной курицы стучит в ее выю?

– У тебя два желания, – уточнила она.

– Чего?

– Ты в одну обертку хочешь упаковать две конфеты. Первое твое желание – про бабушку, второе – чтобы тебя не забирали.

Ксения, забыв про палочку и часы, уселась перед Машей.

– Ой, и правда, – огорчилась она. – Я не подумала. Надо как-то по-другому… Сейчас, я соображу…

Она почесала за ухом, точно щенок. «Напрасно я развожу панические настроения на ровном месте, – думала Маша, краем глаза наблюдая за ней. – Конечно, когда она сказала о мертвой Марине, ее слова прозвучали жутковато… Но в действительности для нее это просто увлекательная сказка… Она верит в домовых, куриных богов, ведьмины круги и прочую разнообразную нечисть, и бродячие покойники вписываются в эту картину мира как родные».

– Как бы мне так… – бормотала Ксения, сморщив нос. – Пожелать, может, чтобы такие, как Корниловы, больше никогда здесь не появлялись? Не, это незачем. Они и так не появятся.

– Почему ты так думаешь?

– Марина их извела.

– Не извела, а изгнала. Но они ведь, кажется, были друзьями?

– Она со всеми грызлась. Сегодня друзья, завтра шкура от осла. А эти, Корниловы… звери, а не люди. Хуже Бутковых!

Вот так раз. Ксения, оказывается, тоже не любит Альберта с женой.

– Бутковы-то тебе чем не угодили? – миролюбиво спросила Маша.

Девочка не ответила. Она сосредоточенно завязывала узлом черешок листика.

Маша вытянулась во весь рост, сцепила пальцы под затылком. В позвоночник уперлась какая-то кочка. «Надеюсь, это не муравейник».

– Что еще вытворяли здесь Корниловы? – спросила она, сквозь полуприкрытые ресницы наблюдая за Ксенией.

– Ульи подожгли у Валентина Борисовича.

Маша широко раскрыла глаза и села.

– Подожгли ульи?!

– Да. Четыре улья спасли, а один сгорел. Валентин Борисович плакал, я сама видела. А в тех, которые спаслись, пчелы потом болели. Они же умные, все понимают.

Маша потерла лоб.

– Ксения, полицию вызывали?

– Вызывали, а как же! Приехал какой-то жирный гад. Морда – как блин на Масленицу. Пошушукался с Корниловыми. Потом к нашему Немцу подъехал с кривой рожей. Типа, ваши ульи оценили в три тысячи рублей каждый, вот вам шесть тысяч, скажите спасибо. Валентин Борисович аж затрясся весь. Пчелы! – кричит. – Они живые! Требую уголовного наказания! А мордастый ему: ну-ну, смотри, дедок, чтобы требовалка не треснула. – Девочка обернулась к Маше, прикрыла ладонью козырьком глаза от солнца. – Теть Поля говорит, тут нету закона. Если только не поднять волну в газете. Или в телевизоре. Тогда все забегают. А если нет, то ничего не выйдет. Теть Поля и Валентин Борисович ездили потом, заявление писали. А все равно – отказали им.

Маша поймала себя на том, что теперь она грызет ноготь. Ульи подожгли. Господи, бедный, бедный Колыванов.

– А еще после поджога Климушкин пошел разбираться с этими козлами, – продолжала девочка. – Собирался им морды бить. Не, ну а как еще-то?

– Набил?

– Да конечно, набил, – сердито передразнила Ксения. – Они же хитрющие, как змеи. Марина их предупредила, что придут разбираться. Они местных ментов прикормили. А когда Климушкин стал орать у них под окнами, чтобы Корнилов вышел драться, приехали менты и скрутили его. И не лень им было тащиться сюда! Я в доме напротив на чердаке сидела и видела, как они потом все вместе самогонку пили. Вечером пьяные за руль сели и поехали. И ничего! А Валентин Борисович говорит, за рулем пить нельзя.

– Это он очень правильно говорит.

Характер Марининых гостей обрисовывался очень выразительно. Если битое стекло и даже хамство по отношению к Прохоровой Маша могла списать на пьяную дурь, то происшествие с ульями в рамки дури не вписывалось.

– Они нас за людей не считают, – спокойно сказала Ксения. – Так Полина Ильинична говорит. А бабушка говорит: это зло сюда пришло. Марина ему двери открыла.

– Но ведь Марина их потом сама выгнала? – спросила Маша.

Ксения помолчала.

– Можно и так сказать, – не совсем уверенно согласилась она. – Теть Маш, а давайте ловить плавунцов!

Девочка вскочила и помчалась по берегу вниз, точно козленок, высоко подкидывая ноги.

Маша смотрела ей вслед, размышляя, что кроется за этой неожиданной идеей: утрата интереса к разговору или наивная попытка переключить ее внимание.

– Ксеня, пойдем! – позвала она. – Цыгана пора кормить и колоть!

Обратно шли быстро. Маше показалось, что за деревьями промелькнул силуэт, и она остановилась.

– Вы чего, теть Маш?

– Кажется, в лесу какой-то человек.

– Нет здесь никаких людей. Только мы! Бу!

Девочка подкралась и схватила ее за руку. Маша старательно вздрогнула всем телом.

– Ну-у, вы не испугались! – разочарованно протянула та.