Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Все сидели и с нетерпением смотрели на Конни, которая, закрыв глаза, неторопливо потягивала коктейль. Когда она открыла глаза, все еще ждали.
— «Кембридж юниверсити пресс» хочет получить копию моей диссертации, — наконец призналась она, и все одобрительно зашумели.
— Я не сомневалась! — сказала Джанин Сильва, качая головой. — Название уже есть?
Конни кивнула, доставая блокнот:
— «Реабилитация знахарства в колониальной Северной Америке. Дело Деливеренс Дейн», — зачитала она.
Лиз и Томас чокнулись бокалами. Джанин — ее новый научный руководитель — одобрительно улыбнулась.
— Слов многовато, — сказала она. — Но еще есть время поправить.
— Значит, доклад прошел на ура, — сказала Лиз. — Я не думала, что Ассоциация воспримет новый взгляд на народную магию.
— Я тоже не думала, — сказала Конни. — Но видишь, все нормально.
— Как вам работается деканом факультета, профессор Сильва? — спросила Лиз, многозначительно глядя на Томаса — это он заставил ее задать этот вопрос.
Юноша вспыхнул, и Конни почувствовала к нему почти материнскую опеку. У него всегда влажнели руки, когда он общался с профессорами.
Джанин пожала плечами.
— Ну что ж, скажу, — сказала она, потягивая пиво. — Работы много. Нелегко так внезапно вступать в должность в начале семестра. — Она помолчала, качая головой. — Какой ужас с Мэннингом Чилтоном…
— А что случилось? — спросил Сэм, беря коктейль из рук официантки.
— Он заболел, — ответила она, подняв брови. — Никто не знает, с чего все началось. Но когда вскрыли его кабинет, чтобы забрать факультетские документы, там обнаружились всякие сумасшедшие нагревательные элементы и вещества. Тяжелые металлы. Токсичные соединения. — Она вздохнула, глядя в бокал. — Очевидно, он увлекся каким-нибудь древним алхимическим руководством, решил посмотреть, что получится. Полагают, что он отравился. Не сразу, за несколько месяцев или даже лет. На самом деле, — сказала она серьезным голосом, — теперь стало понятным его странное поведение в последний год. Он вообще эксцентричная личность, но… — Она снова вздохнула. — Жаль его. Хороший был ученый.
— Как, он не сможет больше преподавать? — сокрушенно спросил Томас.
Конни знала, что Томас рассчитывал ходить к нему на лекции в предстоящем учебном году.
— Чилтон в бессрочном отпуске, — сказала Джанин. — Как выяснилось, у него серьезно повреждена нервная система. У него приступы судорог два раза в неделю. — Она покачала головой и отхлебнула пиво. — Можете себе представить? И это в его возрасте.
Сэм искоса глянул на Конни, но она отвела глаза.
— В любом случае, — подвела итог Джанин, — университетское руководство решило, что он не в состоянии продолжать преподавательскую деятельность на постоянной основе. Вроде планируется дать ему звание заслуженного, если здоровье позволит, в чем я сомневаюсь. Кстати, о здоровье. Как ты, Сэм? Я слышала, у тебя было нелегкое лето.
— Да, в некотором роде, — ответил Сэм, глядя на свои руки. — Упал с лесов — занимался реставрацией. Сильно повредил ногу. Все боялись, что я и головой ударился — особенно родители волновались. Но в прошлом месяце все как-то само собой прошло.
Он посмотрел на Конни, она ответила улыбкой.
— Серьезно? — спросил Томас.
— Ага, — рассмеялся Сэм. — Мне делали анализы и рентген и сказали, что все хорошо. Слышали ли бы вы моего отца! «Этого бы не случилось, если бы ты пошел в юриспруденцию!» Повторяет одно и то же.
Все понимающе вздохнули.
— Видишь, еще не поздно, Томас, — сказала Конни, толкая своего студента под столом.
— Ты уже вернулся на работу? Кстати, кем ты работаешь? — спросила Джанин.
— Верхолазом, — сказал Сэм, криво улыбаясь. — Я теперь не забываю про страховочный трос. — Он повернулся к Лиз: — Приходи посмотреть, как я все устроил в доме. Самому не верится.
— Неужели и электричество провел? — нерешительно спросила Лиз.
— Не совсем, — ответил он. — Грейс говорит, ей так больше нравится. Чувствует себя ближе к ритмам земли или что-то в этом роде. — Он закатил глаза.
— Когда же я познакомлюсь с твоей мамой, Конни? — спросила Джанин. — Ты говорила, что она переехала обратно, но ты с ней хоть видишься?
Конни улыбнулась, теребя подставку под бокалом.
— У Грейс свое расписание, — сказала она.
По правде говоря, хотя Грейс в конце сентября передумала продавать дом на Милк-стрит и решила переехать из Санта-Фе обратно к «своим корням», она все находила отговорки, чтобы не появляться в Кембридже. То много работы в саду, то полно желающих очистить ауру. Конни подозревала, что тем самым Грейс хотела заставить Конни почаще приезжать к ней. Почти каждые выходные они с мамой разбирались в особняке, штраф за который выплатили из суммы, вырученной за продажу дома Грейс в Нью-Мексико. Они вместе расчищали место под травы в саду, подстригали разросшийся виноград на окнах. Они не разговаривали, предпочитая работать молча. Но однажды, когда Конни рассматривала старые записи на бабушкином столе, она подняла голову и увидела, как на окне над столом появилась чистая от пыли дорожка, оставленная тряпкой. В окно сквозь эту чистую полоску снаружи заглянула Грейс. Она улыбалась, а длинные волосы развевались на ветерке. И Конни улыбнулась в ответ.
* * *
Тем вечером Конни и Сэм по выложенным кирпичом улицам Кембриджа направлялись в Солтонстолл-Корт, поддерживая под руки пошатывающуюся Лиз.
— До сих пор не могу поверить, что ты ее сожгла-а-а, — простонала Лиз, с трудом поднимая голову. — Там же великолепная латы-ынь! Этого никто-о не ви-идел уже неколько со-о-отен лет. Ох… — Она навалилась на Конни, положив ей голову на плечо и прикидываясь разбитой горем. — Это эгоизм! Можно было целую диссертацию написа-ать!
Конни подхватила подругу поудобнее и помогла ей взобраться на тротуар.
— Я не хотела, — сказала Конни. — Но Чилтон был прав. Это единственное, что я могла сделать. Он думал, что найдет в книге недостающий элемент философского камня. Говорил что-то про проводник божественной силы на Земле. И я испугалась!
— Петр, — промямлила Лиз. — Этта… этта и есть фил… философский камень.
— Что? — в один голос воскликнули Конни и Сэм, встретившись взглядами над опущенной головой Лиз.
— И я гов-в-ворю тебе: ты — Петр, и на с-сем камне я создам церковь мою! Или как там… — Лиз сделала рукой жест в стиле римских ораторов и захихикала. — Петр по-гречески ка-а-амень. Этта… тавт… тавтология. В Библии полно-о таких загадок. — Она икнула. — А он зна-ал. Классику н-нада читать.
Конни присвистнула.
— Невероятно. Значит, это не вещество. Петр — это камень, на Петре я создам церковь свою. — Она задумалась. — И Чилтон был почти прав. Философский камень действительно существовал. Только это не камень и не соединение элементов. Это человек. Через которого божественная исцеляющая сила нисходит на землю.