– А может, и не бред, – покачал головой Пол. – Давай лучше придумаем, что делать с самолётами. Общаться как-то нужно, на поле скоро снег выпадет, вдруг он нам что-то отправит, а мы прочесть не сумеем. Мало ли что мы предупреждали, может, он тот самолёт не получил. Всё может быть. Связь нужна, обязательно. К тому же у него там и учитель есть, и что-то важное происходит, а мы не будем ничего знать.

– Согласен, – покивал Ян. – Система, самолёты… это как-то всё связано, тебе не кажется? В общем, предлагаю такой план. Ты выздоравливаешь, мы для всех делаем вид, что всё нормально, а сами будем думать Систему, при любой возможности, и попробуем отправить ему пробно самолёт отсюда, из детдома. По-моему, это хороший план.

– Ничего, сойдет, – кивнул Пол. – И вот еще что. Я тут пока лежал, пока читали… в общем, я думал. Помнишь, Амрит всё время писал, что они и мы – рабы, что всё плохо, и прочее, в том же духе. А я после этих книг подумал о том, что не такая уж и плохая у нас жизнь, если сравнивать с другими, но вот про то, что выбора у нас нет – это он прав. У нас его действительно почти нет.

– А ты хочешь, чтобы он был? – прищурился Ян.

– А ты разве не хочешь? – удивился Пол. – Конечно, хочу. Но я не представляю себе, что должно произойти, чтобы мы смогли выбирать.

– Я тоже, – эхом отозвался Ян. – И я тоже…

Глава 19

Роберта Ольшанская-Соградо и другие

– …ты по сей день винишь в происшедшем меня, и никак не хочешь понять, что…

– Джесс. Остановись, – попросила Берта. – Я тебя прошу, остановись, я сейчас здесь не за этим! Если тебе хочется продолжать оправдываться – встань перед зеркалом, и говори сама с собой. Мне всё равно. До тебя дошло, или как? Мне давно всё равно. Выводы я сделала ещё тогда, мнения своего не изменю, и давай уже покончим с этой темой.

– Ты считаешь меня виноватой в том, в чём я физически не могу быть виновата, и продолжаешь в открытую надо мной измываться, – в голосе Джессики звучало отчаяние. – Зачем тебе это нужно, Берта? Неужели ты не понимаешь, не видишь? Я не выдала вас тогда, еще на Окисте, ты могла бы догадаться о моих истинных мотивах, и…

– Госпиталь «Поля», – беззвучно произнесла Берта. – Госпиталь «Поля», Джессика, эндопротезы, полтора года вегетативного состояния, глаза, зашитые чёрными нитками, мёртвые Мотыльки, три года переговоров, и реакция Блэки. Я не буду продолжать, даже не надейся. Это Ит святой, потому что он всех простил, но я – отнюдь не святая, и никогда не прощу. И никого. И ничего. Ни единого сказанного слова, и ни единой капли крови. Крови, кстати, было слишком много. Я тут сейчас не за этим, Джесс, и давай оставим эту тему, и попробуем разобраться в происходящем.

– Хорошо, – голос Джессики стал глухим и безжизненным. – Давай попробуем.

– Знаешь, почему я вообще вызвала тебя, и настояла на этой встрече? – Берта села поудобнее, и придвинула к себе поближе стакан с холодным чаем. Красивый, надо сказать, стакан, в квартире Джессики на Сфере всё было красивым, очень красивым и очень дорогим. Стакан – не исключение. Неправильная сложная форма, тонкое стекло, в котором переплетаются между собой золотистые и серебристые нити. – Потому что ситуация выглядит, по меньшей мере, дико. Твой властелин всея вселенной наливается у нас водкой, жалуется, что ни на что не может повлиять, не контролирует ситуацию, да еще ко всему Ит вылавливал для него по городу агентов, потому что его не слушаются даже агенты. Джесс, извини, но это какой-то бред. Лютый бред. Когда нас информировали о том, что открывается этот проект, всё выглядело иначе. Ты не будешь любезна объяснить мне происходящее? У нас сейчас нет возможности получить прогноз Альтеи, и я…

– Прогноз Адоная признан аналитиками ложным, – ответила Джессика. Неохотно ответила, словно бы через силу. – Такое впервые, да. Прогноз Альтеи, видимо, тоже будет не актуален.

– На тот момент, когда у меня был доступ, этот прогноз менялся с периодичностью раз в полчаса, – заметила Берта. – Да, мы тоже решили, что это либо какой-то сбой, причины которого мы так и не установили, либо – прогноз просто невозможен. Давай сначала, пожалуйста.

– В смысле – сначала? – не поняла Джессика.

– В прямом, – отрезала Берта. – Ты эмпат, аналитик. Я – математик. По крайней мере, до недавнего времени мне так казалось, – она кашлянула. – Сейчас я уже ни в чём не уверена. Итак…

После атаки на Тингле осталось три тройки носителей генома архэ, первоначала, к которому относятся живущие ныне носители, как то – Ри, Ариан (кстати, а что с Арианом? давай не сейчас, Берта), Скрипач, Ит, Лин, и Пятый. Эти три тройки Ри сумел спасти и воссоздать, причем известно на данный момент только о судьбе той тройки, которую мы наблюдаем.

– Известно – тебе тоже? – удивилась Берта. До этого момента ей казалось, что Джессика должна быть, как минимум, в курсе происходящего. Нет? Удивительно.

– Да, мне тоже. Он не сказал, что сделал с остальными, – Джессика сидела, опустив голову, и глядя в пол. – Вообще, Бертик, ситуация и для меня выглядит странной. Нелогичной и нелепой. По идее, число носителей генома должно быть гораздо большим. Он собрал около полутора тысяч образцов, а потом сказал, что образцов больше нет, не существует. Это…

– Это бред, если принять во внимание размеры вселенной, – кивнула Берта. – И размеры, и прошедшее время, и то, что творили тройки до этого момента. А творили они многое. Их, да и нас, – Берта невесело усмехнулась, – должно быть на порядки больше. На порядки, Джесс, какие, к чёрту, полторы тысячи? Абсурд. Эри, например, призналась мне потихоньку, что в Белой зоне, в том мирке, где они просидели полгода, выращивая огурцы, она во время визита в город встретила Наблюдателя, потенциального Летописца – девочку лет пяти. Испугалась, да. Испугалась и расстроилась, ребятам так ничего и не сказала, но факт остается фактом – мы повсюду, Джесс. Мы