Жуж Шоймар смотрит на ротмистра очень внимательно.

– Это опять были круглоголовые псины, шеф. Парочку мы разглядели ненароком вблизи. Песики накушались и беспечно виляли хвостиками. Эти места гиблые, профессор. Я осматривал место, и без понятия, сколько четвероногих положили эти самые ноюйцы (мы ж вроде, договорились их считать ноюйцами, так?). Что этот спецназ собирался тут делать, ума не приложу. Может, у них тут счеты с каким-нибудь племенем марайя, или еще с кем? Хотя, я скорее предполагаю, что цели более сложные. У них там имелось какое-то оборудование.

– Да? – сказал Шоймар. – Так, может, принесете?

– Я бы лучше уносил отсюда ноги, профессор. Но вам виднее. И вообще-то эти собачки несколько накушались, как я понимаю. Может, им надолго хватит.

Можно звать в свидетели Большую Мягкую Лапу, в том, что моя мохнатая сущность могла легко войти в заветное число Тявкающих Только по Делу. Моя четвероногость прошла самый длинный путь из всего народа. Она была в таких краях, о которых в родимых пещерах никто знать не знал, а если кто и догадывался, то исключительно те же Тявкающие по Делу. Но даже если их сущности что-то и знали, эти знания устарели. Теперь эти былые знания отдалились от истины так быстро, как умеют исключительно летающие пещеры бога Железа. Те пространства, о которых хоть что-то когда-то ведали, неузнаваемо изменились, и только моя шерстистая сущность узрела их истинную природу. Ни одна другая сущность народа ведать не ведала, как страшен в гневе людской бог Пламени. К тому же, в отличие от других богов, которых мы все-таки только ощущаем, и можем слышать лишь внутри сущности, человеческий бог Пламени иногда встает во плоти. Моя сущность видела его несколько раз. И ей повезло, что узрела она его очень-очень издалека. Ничто в мире пещер и сельвы не сможет спорить с ним в яркости. И ничто не сможет соревноваться в росте. Когда бог Пламени народа людей вырастает – а вырастает он всего за двадцать ударов сердца – он становится много выше гор, которые моя сущность перешла на своих четырех. А ведь горы жутко огромны, на их верхних отростках даже лежит, никогда до того не виданная моей краткой сущностью, белая пыль. Если ее лизнуть, то можно даже напиться без воды.

Конечно, для того, чтобы стать Тявкающим Только по Делу, мало видеть многое и уметь выживать в одинокой дороге, нужно еще кое-что. Третий глаз. Но за время возвращения домой глаз моей сущности окреп и развился. А для того, чтобы обучиться им пользоваться, не требуется инструктор-поводырь. Каждая из сущностей носит внутри длинную цепочку отцов, мам и бабушек. Сущность, владеющая третьим глазом, зрит свою цепочку много дальше прочих. И потому, твоя сущность спрашивает, а самая умная из древних сущностей отвечает. И отвечает, пока твоя мохнатость не поймет всё. Иногда, когда особо сложно, мягко гладит Большая Пещерная Лапа. И тогда понимание приходит окончательно. Эта Лапа и эта цепочка праотцов спасали мою сущность на холодных, с остановленной совсем водой, перевалах.

Потому, моя сущность легко могла приблизиться, а затем стать в строй Тявкающих Только по Делу. И все бы было хорошо. Моя размякшая сущность могла бы больше не напрягать жил, а только кивать и разрешать семейные споры, а в свободное время, коего завались, не торопясь перегавкиваться с другими Тявкающими. Или, еще лучше, с длинной цепочкой умнейших внутри, и не только для нужд своей сущности. Для них – умнейших – тоже, ведь давно ушедшие в Пещерную Глубину, могут проявлять волю только, когда живая сущность обратится к ним лично. Именно тогда их сущности выглядывают из Пещерной Глубины и радуются.

Вот и моя сущность могла жить-поживать. Радовать древние сущности общением, а свой желудок отборным мясом, даруемым по ленному праву Тявкающего по Делу.

Но укрепившаяся за годы скитаний сущность требовала большего. Она уже давно захотела разрушить и закопать лапами поглубже мир народа людей. Весь их мир целиком.

У расколоченного вдрызг десанта имелось оборудование. Тоже, впрочем, расколоченное. Наши солдаты с носильщиками приволокли кое-что из ошметков к основной стоянке.

– Может, сгодиться вам, Жуж, для того чтобы хоть частично рассчитаться с нашим военным командованием за поддержку? – предположил Маргит Йо. Мысль, конечно здравая, но в чисто теоретическом плане. Рацпредложение имело бы место, если б у нас были лишние носильщики для таскания на себе еще и этого металлолома. Причем, с учетом того, что мы, покуда, еще не собирались двигать обратно. По сути, мы все еще были в поиске. Даже странно, что именно практичный до жути Маргит высказал такое. Может, он имел в виду, что в оборудовании покопаются наши технари-радисты – Эмеле с Залатай?

Судя по выражению лица Шоймара, его мысль тоже не слишком вдохновила. Правда, он промолчал, просто пожал плечами. Зато Дьюка Ирнац озадачился:

– Что-то это ужасно напоминает. Или у меня дежавю?

Никакое это было не дежавю, глянув на раскуроченные шкалы, я тоже увидел кое-что знакомое. Это сильно напоминало аппаратуру нашего личного посланца Большого Бизнеса Ио Керталана. Во дела, ноюйцы, или как они там зовутся теперь, тоже прибыли разыскивать…

Я не успел додумать, когда Дьюка уже высказал предположение вслух:

– Всех в этих местах интересует урановая руда. Надо же! До Всеобщей Разборки никому не надо было, а тут…

– Думаете, эти блоки засекают уран? – Маргит Йо был в сомнении.

– А почему нет, наш дорогой ротмистр? – глянул на него штатный проводник экспедиции.

– Пусть тогда Керталан глянет. Потревожим уж Его Величество, – процедил гвардии-ротмистр. – Мы не все подобное оттуда притарабанили. Еще несколько корпусов осталось. Особо разбитых.

– Хотите сходить еще разок? – приторно оскалился Дьюка Ирнац.

– Мы – люди военные, – чрезвычайно миролюбиво кивнул Маргит, – прикажут, пойдем и принесем.

– Вот за что уважаю военных, так это за покладистость, – расцвел Дьюка Ирнац вымученной улыбочкой.

Ни одна из сущностей Тявкающих Только по Делу не поддержала бы идею большой войны против народа людей. Тем более тотальной, если попугаить по-человечьи. Это сразу было ясно, и оттого не стоило делиться глобальными планами. И хоть сущности исключительно всех Тявкающих вышли из утроба раньше, чем моя, их житейский опыт был ограничен исключительно джунглями, да еще предгорной местностью. Так что ни одна из Тявкающих сущностей, не поняла бы важности задуманного процесса. Все Тявкающие решили бы, будто главное для моей сущности банальная месть. За пытки, за мучения, за потерянные годы, а еще за папу с мамой, пристреленных когда-то охотниками за щеночками. Гавкну святотатствуя, но Тявкающие в этом плане глупы. Ум их сущностей ограничен, локализован только здешней окраиной мира. Они не хотят, да и не могут мыслить широко. И значит, задумки следовало скрыть, закопать поглубже под мех сущности.