— Не бойся, в этот раз все кончится хорошо, —сказал он мягко и наклонился, чтобы поцеловать ее. В этом поцелуе было столькодоброты, всепрощения и любви, что Кейт чуть не заплакала. «Как мне повезло, чтоу меня есть Энди, — подумала она. — Я больше не буду вспоминать Джо —никогда не буду…» И Кейт действительно надеялась, что теперь она сможет наконецзабыть его, чтобы освободиться для новой, счастливой жизни с Энди и ребенком.

Боль больше не беспокоила Кейт до одного раннего мартовскогоутра, когда она проснулась от резких судорог, сотрясавших все ее тело. Эндиспал, и Кейт не будила его на протяжении еще двух часов, следя по часам накамине за временем между схватками. Лишь убедившись, что это именно то, чегоона ждала, Кейт толкнула Энди локтем.

— Мм-м, что?.. — промычал Энди спросонок и сталтереть глаза. — Пора вставать?

Было воскресенье, и он никак не мог понять, почему его будяттак рано.

— Пора рожать, — улыбнулась Кейт. Против ожидания,она была совершенно спокойна и ни капельки не боялась.

— Как?! — Энди подскочил на кровати и сталстремительно одеваться, но руки у него так сильно дрожали, что ему не сразуудалось надеть брюки и застегнуть рубашку. — Ты это серьезно, Кейт?

— Совершенно серьезно.

— Хорошо, хорошо, я сейчас… — Он попытался завязатьгалстук, но тут же отшвырнул его в сторону. — Ты уже вызвала врача?

— Нет еще. Я думала, это сделаешь ты. Но сначала помогимне собраться.

Некоторое время она с безмятежной улыбкой Моны Лизынаблюдала за тем, как Энди мечется по квартире, хватая то одно, то другое. Онужасно нервничал, однако в конце концов ему удалось упаковать для нее паруночных сорочек, зубную щетку, пасту, расческу и еще кое-какие мелочи.

Через сорок минут Кейт, умытая, аккуратно одетая и тщательнопричесанная, садилась в «Скорую помощь». Энди одной рукой поддерживал ее, а вдругой держал ее сумку. Он уже сумел взять себя в руки и был бесконечновнимателен и предупредителен. В приемном покое больницы Кейт осмотрели иотправили в родильное отделение. Энди туда не пустили, и ему пришлось пойти вкомнату ожидания, где словно львы в клетке метались из угла в угол и нервнокурили другие молодые отцы.

Без Энди Кейт сразу почувствовала себя одиноко и не оченьуверенно, но в этой больнице не было принято пускать мужей дальше приемногопокоя. Но потом начались схватки, и она обо всем забыла. Лишь в промежуткахмежду приступами боли Кейт, ослепленная и оглушенная, звала Энди, но передглазами у нее стояло лицо Джо.

Так прошло несколько часов, а Кейт никак не могларазродиться. Энди, который все это время провел в комнате ожидания, тоже был напределе и не находил себе места от тревоги. Правда, среди молодых отцов были итакие, кто ждал дольше его, но это почему-то не успокаивало. Ему казалось — стех пор, как он привез Кейт в больницу, прошла целая вечность, но никакихновостей до сих пор не было. Энди чувствовал — еще немного, и он начнет всездесь крушить и ломать, пока ему не скажут, что с ней и с ребенком.

В три часа пополудни Кейт перевезли в операционную. К этомувремени она совершенно измучилась и не могла даже плакать. Ребенок был крупными шел слишком медленно — таков был вердикт врачей. Кейт сделали уколобезболивающего, и на полчаса она отключилась, но потом все началось сначала.

К семи часам врачи начали склоняться к кесареву сечению. Этобыла радикальная мера, и в конце концов они решили еще немного подождать, чтобыребенок родился естественным путем. И, как по заказу, полчаса спустя на светпоявился крошечный Кларк Александр Скотт, названный так в честь обоих своихдедушек. Он весил ровно одиннадцать фунтов и имел рост двадцать с небольшимдюймов. На макушке у него был темный хохолок — совсем как у дедушки Кларка,однако Энди утверждал, что он ужасно похож на Кейт.

— Спасибо, — шепнул он, целуя ее.

Кейт — умытая, причесанная и счастливая — лежала на кроватив розовой ночной рубашке и прижимала к себе спящего Кларка Александра.Двенадцать часов, проведенные Энди в комнате ожидания, едва не свели его с ума,но теперь он мог убедиться, что с его женой и ребенком все в порядке. Правда,Кейт немного устала, но на ней это почти не отражалось. Во всяком случае, Эндиона казалась бесконечно прекрасной.

Кейт и младенец провели в больнице пять дней, после чегоЭнди забрал их домой. На первое время он нанял для Кейт помощницу-сиделку, хотяона и утверждала, что вполне может обойтись своими силами. К ее приезду онукрасил весь дом цветами и переоборудовал для малыша одну из спален. Впрочем,детская кроватка стояла пока в их спальне, чтобы Кейт могла кормить ребенка, невставая с постели.

Глядя на них, Энди думал о том, что теперь у него есть все,о чем только может мечтать мужчина. Он обожал Кейт и обожал малыша, которыйказался ему совершенным творением природы.

Когда родился Кларк Александр, Кейт было почти двадцать семь— по стандартам того времени поздновато, зато она была вполне готова для того,чтобы стать матерью. Зрелость, мудрость, любовь и спокойствие — вот чтоотличало ее от абсолютного большинства бестолковых восемнадцатилетних девчонок,которых каждый писк, каждый каприз младенца приводил в панику или в ярость. Идело было не только в возрасте. Просто Кейт долго ждала того момента, когда онастанет матерью, мечтала о нем, готовилась, и поэтому теперь заботы о малышеприносили ей только радость. Еще никогда в своей жизни Кейт не чувствовала себятакой счастливой.

Кларку Александру было два с половиной месяца, когда однаждывечером Энди пришел с работы взволнованным. Его включили в состав международнойкомиссии, которая должна была отправиться в Германию для работы с показанияминацистских военных преступников. В комиссию входили юристы разныхспециализаций, и для Энди, имевшего дело с международным правом только во времяучебы, это было большой удачей и большой честью.

Кейт тоже была за него рада. Она понимала, что эта работабудет не из самых легких, но не сомневалась, что Энди блестяще с ней справится.

— А можно мне поехать с тобой? — спросила она своодушевлением.

— Боюсь, что нет, дорогая, — ответил Энди. —Уже известно, что нас размещают в армейских казармах, да и жить мы будемфактически на военном положении. То есть нас будут охранять. Не то, чтобы намгрозила какая-то опасность, просто этого требует международная практика.

— А на сколько ты уедешь? — разочарованно спросилаКейт.

— В том-то и дело… — Энди смущенно почесал взатылке. — Уже сейчас называют срок в три-четыре месяца, но фактическиработа может затянуться на полгода, — ответил он с несчастным видом.

— Ой как долго! — воскликнула Кейт. — Целыхполгода не видеть тебя…

— Мне тоже будет тяжело не видеть тебя и малыша, —вздохнул Энди. — Но все остальные тоже поедут без жен. На базе, где насразместят, для этого просто нет условий.