здание психологической науки! Американцу было непонятно, как можно переделывать то, что и так хорошо приносит прибыль, но, тем не менее, задачу перед собой парни ставили именно такую. Выготский приступил к большому исследованию кризиса современной ему несоветской психологии, которое завершил в 1927 году, но издано оно было лишь долгие годы спустя. Тем не менее, все развитие культурно-исторической антропологии дальше шло исходя из этой работы.

Как он определил, исходной точкой научной психологии, из которой все и развивалось, как из корня, была та операция, что проделал с психологией Вундт, создавая свою экспериментальную лабораторию в 1879 году.

«Согласно анализу, проведенному Л.С.Выготским, положение в мировой психологии в начале двадцатого столетия было чрезвычайно парадоксальным. Во второй половине девятнадцатого столетия Вундту, Эббингаузу и другим психологам удалось превратить психологию в естественную науку.

Свою основную задачу они видели в том, чтобы свести сложные психологические явления к элементарным механизмам, которые можно подвергнуть изучению в лаборатории при помощи точных экспериментальных методик» (Там же, с. 27–28).

В сущности, речь идет о том, чем была физиологическая психология. Она-то и была взята Выготским за основание собственной науки. Из русских ученых к ней были добавлены физиолог Павлов и психофизиолог Вагнер, много занимавшийся поведением животных.

Однако психофизиология, как направление психологии, было тупиковым. Это до сих пор еще не очевидно некоторым из современных психологов, но Выготский действительно был гением психологии и почуял это в самый расцвет психофизиологии.

«Признавая определенный успех этого подхода, Л. С.Выготский указывал, однако, что этот вид исследований фактически проходил мимо сложнейших форм психической деятельности, включая сознательно контролируемое действие, произвольное внимание, активное запоминание и отвлеченное мышление. Такие феномены или игнорировались, как в теориях, основанных на принципах рефлексологии, или же сводились к умозрительным описаниям, как в вундтовском понятии апперцепции» (Там же, с. 28).

Дикое и гадкое было время. Люди были так опьянены успехами науки, в частности физической механики, что страстно мечтали потерять бога, душу и все человеческое и стать машинами. И не только психологи. Все поголовно. За что, собственно, велась травля сначала Выготского, а потом и всех более-менее думающих русских философов и психологов? За то, что они выходили за рамки рефлексорного объяснения человека, то есть за рамки видения его простой биоэлектрической машиной.

Еще в шестидесятых годах таких, в общем-то, вполне правоверных философов-марксистов, как Эвальд Ильенков, травили за то, что он в своих работах посмели поминать мышление!

Что можно сказать про задуманную советскими психологами реформу психологии? Конечно, психофизиологию надо было переводить на то место, которое она заслужено должна была занять – на место частной науки, изучающей то, как происходит связь и управление души телом. Это важная часть науки о человеке и даже, в какой-то мере, о душе. Но это не психология. Идти психологам надо было в сторону науки о душе. Пошли же они к науке о сознании, но осознанно и даже злостно удерживая себя от малейших подозрений в душевности. Реформа была нужна, но не эта…

Эта же была реформой без реформы: как у них, но по-нашему.

«Целью Л.С.Выготского и всех нас было создание новой системы, которая явилась бы синтезом этих конфликтующих подходов» (Там же, с. 28–29).

В общем, парни опять схитрили и решили проскользнуть в желанный социальный слой на плечах собственных собратьев, заменяя душу в психологии марксизмом. Лева Выготский, подобно всем своим соратникам, тоже использовал марксизм как таран, которым взламывал общественные крепости.

«Л.С.Выготский был для нас ведущим теоретиком марксизма. В 1925 году, когда он опубликовал лекцию, которая привела его в Москву, он включил в нее цитату из работы Маркса, представлявшую собой одно из ключевых положений в разрабатываемой им концепции:

“Паук совершает операции, напоминающие операции ткача, и пчела постройкой своих восковых ячеек посрамляет некоторых людей-архитекторов. Но и самый плохой архитектор от наилучшей пчелы с самого начала отличается тем, что, прежде чем строить ячейку из воска, он уже построил ее в голове…” (Там же, с. 30).

Это знакомое нам уже высказывание Маркса из первого тома «Капитала», как пишет Лурия, и стало корнем, из которого вырос весь культурно- исторический подход:

«Это положение Маркса сыграло существенную роль в формировании экспериментальной психологии высших психических функций.

Под влиянием марксизма Л.С.Выготский пришел к убеждению, что происхождение высших сознательных форм психики следует искать в общественных отношениях личности с окружающим миром. Но человек не только является продуктом своей среды— он также активно участвует в созидании этой среды» (Там же, с. 30–31).

Как видите, мои предположения о том, откуда был взят культурно- исторический подход Выготским, подтверждаются устами одно из творцов этого подхода. Связь сознания с культурой, которую Коул посчитал находкой советских психологов, была всего лишь обязательным вкраплением марксизма в естественнонаучную психофизиологию. Но именно она была самым здоровым звеном в новой антропологической науке.

Сам же Выгосткий со товарищи мечтал все-таки о том, чтобы срастить через психологию марксизм с физиологией, убрать имеющуюся «пропасть»:

«Пропасть между физиологическими объяснениями элементарных актов и менталистическими объяснениями сложных психических процессов будет сохраняться до тех пор, пока мы не сможем понять, каким образом естественные процессы, как, например, физическое созревание и сенсорные механизмы, взаимодействуют с процессами, определяемыми культурой; именно это взаимодействие и создает психическую деятельность взрослого человека» (Там же, с. 31).

Как это с очевидностью проступает сквозь построения Лурии и Выготского, культура интересовала их как некая среда, которая позволит понять механику человеко-машины, его «естественные процессы». О душе речь не шла.

Именно ради этого Выготский и разрабатывал дальше свою «инструментальную» или «культурную» теорию. Как это ни парадоксально, но и здесь речь опять же шла о машине, только гораздо большей, чем человек. Теория Выготского имела целью описать устройство той машины, которая управляет поведением общественного человека, выявив ее механизмы:

«Л.С.Выготский любил называть свою теорию “инструментальной”, “культурной” или “исторической” психологией. Каждый из этих терминов отражал различные черты предложенного им нового подхода к психологии. Каждый из них подчеркивал различные источники общего механизма, при помощи которого общество и его история создают структуру тех форм деятельности, которые отличают человека от животных» (Там же).

Все это дает мне основания назвать культурно-исторический подход школы Выготского Психо-механической физиологией. Работы же его приверженцев были посвящены выявлению механизмов и физиологии сознания советского человека. Постараюсь показать это на примерах их собственных работ.

Глава 4

Поведение человекообразной обезьяны

Итак, Лев Семенович Выготский был верным марксистом в психологии, избравшим нести марксизм в науку по зову души… наверное, Корниловской…

Поэтому он исходил в своих работах из основополагающих мыслей