— Простите, пожалуйста, я исправлюсь, — пробормотала я.

— Пойдешь со мной, — заявил карабинер.

— Но я ничего не сделала.

Тот карабинер, что постарше, крупный смуглый мужчина, выступил вперед.

— Говорят, что ты — англичанка. Гражданка враждебного государства. Тебя отправят в лагерь.

— Нет, это какая-то ошибка, — сказала я, пытаясь освободиться. — Отпустите меня.

Но эти двое только скалились, как будто все происходящее доставляло им удовольствие.

— Вы ошиблись. Я местная жительница.

Неожиданно раздался крик, и мы, увидели, что к нам спешит какая-то толстушка, угрожающе размахивая руками.

— Отпустите ее немедленно, вы, громилы сицилийские! — возмущалась она. — Оставьте ее в покое, слышите меня?

— Иди-ка по своим делам, женщина, — бросил тот, что держал меня.

— И не подумаю, пока вы не отстанете от нее! Эта молодая дама спасла мне жизнь, когда в прошлом году на празднике Спасителя разошелся лодочный мост — да только вы, небось, об этом и не слыхали, верно? Явились в наш город непонятно откуда! А эта женщина удерживала меня над водой, только поэтому я и не утонула. Она просто ангел. И я не позволю вам ее хватать, верно же, сестрички?

Оказывается, вокруг нас уже образовалась толпа, по большей части состоявшая из женщин.

— Верно, — отозвалась одна из них. — Оставьте ее в покое, или будете иметь дело с нами.

— Не думай, что можно заявиться в Венецию и начать тут распоряжаться, — заявила третья женщина, подойдя вплотную к карабинеру. — Тут тебе не Палермо и не Мессина. Мы — цивилизованные люди. Убирайся туда, откуда приехал.

— Отойди и не нарывайся на неприятности, — сказал карабинер, но как-то уже менее уверенно.

— Иди лучше в канал прыгни.

— Правильно, давайте скинем их в канал, — раздались голоса.

Карабинер огляделся. Вокруг собралась большая толпа, все кричали и жестикулировали.

— Вы не смеете являться в наш город и арестовывать ни в чем не повинных горожан, — раздался из задних рядов мужской голос.

— Идем, мой ангел. Идем со мной. — Моя спасительница взяла меня под руку и потащила прочь от карабинера. — Домой пора.

И она увела меня. Когда мы свернули за угол, я горячо ее поблагодарила.

— Да на здоровье, было бы за что, — сказала она. — Я вон в том доме живу, будет нужна помощь, приходи. Меня зовут Констанца.

— Спасибо, а я Джульетта.

Констанца поцеловала меня в щеку, а я поспешила домой, так и не сделав покупок. Однако я волновалась. Как мне передвигаться по городу, если улицы патрулируются? Я рассказала Франческе, что со мной случилось.

— Проклятые сицилийцы! — Она сплюнула в раковину. — Кому они тут нужны? Не бойся, ты среди друзей.

Я собралась написать Лео, но он в тот же день явился сам, взбежав по многочисленным лестницам.

— Слышал, тебя пытались арестовать карабинеры? — сказал он.

— Пытались. Хотели отвезти меня в лагерь.

Лео вздохнул.

— Какая жалость, что ты не уехала домой, пока еще было можно, Джульетта. Как мне тебя защитить? Я могу сделать так, чтобы наша полиция тебя не трогала, но этих чужаков из новых военизированных частей городские власти не контролируют. Пожалуйста, сиди в основном дома, пока мы как-нибудь не решим этот вопрос.

— Как мы можем его решить? — спросила я, слыша, что мой голос слегка дрожит. — Я же гражданка враждебного государства, ты забыл? И мое место в лагере.

— Тогда ты должна немедленно отправиться в Швейцарию, — заявил он.

— Я не могу оставить Анджело. Правда не могу.

— Кара, — он нежно дотронулся до меня, — чем дольше ты будешь за него держаться, тем сложнее будет потом. Я хочу для тебя безопасности, и для своего сына тоже.

Он ушел, оставив меня в издерганном, близком к отчаянию состоянии. Я взяла Анджело на руки и не сводила с него глаз, пока он деловито сосал, положив пухлый кулачок мне на грудь. С ним-то в любом случае все будет хорошо, думала я. Но если меня все-таки заберут в лагерь? Как мне понять, когда пора будет уезжать? Разве я не слишком эгоистично веду себя, стараясь остаться в Венеции как можно дольше?

Следующие два дня я не видела Лео. Сидела дома, тревожно выглядывала в окно. От консула принесли коробки, полные замечательных и совершенно необходимых вещей: там были консервированные фрукты, томатная паста, сардины, сушеные бобы, паста, кофе, чай, вино, оливковое масло, а еще — несколько пушистых одеял и прекрасный электрокамин. Я чуть не расплакалась от благодарности и поделилась всеми этими богатствами с Франческой, которая тоже была очень признательна. Потом пришел Лео, который выглядел довольным собой.

— Все в порядке, — сказал он, — я переговорил с отцом. Тут требовалось полезное знакомство. По счастью, кое-кто из городских властей задолжал ему услугу, так что вот тебе удостоверение личности и продуктовые карточки.

Он положил все это на стол. Я тут же взяла удостоверение и стала его разглядывать.

— Джульяна Альетти? — спросила я.

— Она работала на нас, но, к сожалению, недавно умерла. Ее сын только что сдал продовольственные карточки, жаль будет, если они пропадут даром. Фотография в общих чертах похожа на тебя, но все равно будь осторожна. Я уверен, тут в окрестностях ходят сплетни, что ты иностранка. И есть один тип, который надеется получить награду за донос. Но пока я тут, тебе достаточно просто сказать: «Я служу у графа Да Росси». Этого должно хватить.

— Очень надеюсь, — сказала я.

Лео подошел к кроватке Анджело. Малыш не спал и смотрел на него, не мигая.

— Думаю, у него будут твои рыжеватые волосы, — сказал Лео, поднимая на меня взгляд. — И, может быть, твои голубые глаза. Непохоже, чтобы они стали карими.

— У всех младенцев голубые глаза, это сказала мне Франческа, а она все знает, — ответила я. — Их цвет изменится через несколько месяцев.

— Хорошо. Надеюсь, он будет похож на тебя, — проговорил Лео. — Тогда я всю жизнь буду тебя помнить.

Я не знала, что на это ответить, но сердце зашлось от боли.

21 июля 1940 года

Прошел почти месяц. Я все еще немного опасаюсь выходить. Вдруг кто-то подсмотрит, где я живу? От посещения биеннале мне, с большой неохотой, пришлось отказаться, чтобы не рисковать, хоть графиня и сказала, что в этом году там есть несколько интересных экспонатов. Я намерена видеться с графиней и дальше. Неподалеку от моего дома есть остановка вапоретто, хотя военные и реквизировали большинство судов, так что рейсы на Лидо стали ходить куда реже.

Однажды поздно вечером ко мне явился незнакомый англичанин, и теперь под тумбочкой у меня в спальне вынимаются половицы и хранится рация. Чтобы ее извлечь, надо сдвинуть тумбочку и поднять деревянную квадратную секцию. Все сделано очень аккуратно. Мой гость научил меня пользоваться рацией и разбираться в шифре. Я пыталась учить азбуку Морзе, но вроде бы не слишком преуспела в этом. Еще мне был оставлен мощный бинокль для наблюдения за кораблями, которые идут с материка, на тот случай, если немцы решат построить собственный порт. Пока что мне нечего сообщить. Все спокойно, и жизнь течет, как в любое другое лето.