— Спуститесь на пятый этаж. Будете смотреть в окно. Когда увидите, что они приближаются, спуститесь…

— Не учи ученого.

— Мы будем на чердаке и на улице, — пригрозил командир группы.

Значит, вторая машина будет пасти дверь подъезда. Эти — чердак. Те — дверь подъезда. Он будет убирать клиентов. А они, если что, его. Хорошо устроились ребята. Хотят дело сделать. И при этом рук не замарать.

— А я вот сейчас спущусь, позвоню в первую попавшуюся дверь и вызову милицию, — тихо сказал Зубанов. — Чтобы вас привлекли за незаконное хранение оружия.

— Не вызовите. Вам милиция опаснее нас. Вы находитесь во всероссийском розыске.

Тут он был прав. От местной милиции добра ждать не приходится. Эти до него еще когда доберутся, а милиция прихлопнет сразу. Еще до порога КПЗ. Еще в машине.

— Хорошо вы устроились! Пацаны, — повторил вслух свою мысль полковник. — Тут, в тылу! Как у Христа за пазухой.

— У нас у всех фронт.

— Да? Ну тогда я пошел.

Спустился вниз по лестнице на лестничную площадку. Осмотрелся.

— Полковник! Зубанов задрал голову.

— Ловите.

Полковник поднял руки. Вниз, в подставленные ладони, полетела сняряженная патронами обойма. И еще одна.

Чердачный люк тут же закрылся.

Страхуются ребята. Патроны в последний момент дали. Люки захлопывают. Поди, попрыгали в стороны в ожидании выстрела. Испугались скользких, на тему, куда лучше стрелять, разговоров.

Ну точно — пацаны…

Полковник спустился на один лестничный марш, где его нельзя было увидеть. Вытащил пистолеты. Вогнал в ручку обоймы. Передернул затворы, досылая патроны в ствол. Лучше сразу в ствол. Так надежней. Так никаких перекосов не будет.

Один пистолет сунул в левый карман пиджака. Другой — дулом вниз в непрозрачный полиэтиленовый пакет с короткими ручками. Взял правой рукой, обхватив пальцами одновременно, ручки пакета и рукоять пистолета.

Теперь в руках у него был не пистолет. Был пакет. Просто пакет. Особенно если смотреть со стороны. Или снизу. Если смотреть со стороны или снизу, ничего подозрительного заметить было невозможно. Просто мужчина с пакетом идет по лестнице…

Полковник спустился еще на этаж, чтобы иметь возможность, если кто-нибудь выйдет из квартиры, подняться на другой этаж.

Стал ждать, считая секунды.

Одна.

Две…

Минута.

Раздался тихий зуммер.

Полковник вытащил из внутреннего кармана радиостанцию.

— Приятели на подходе. Четыре приятеля.

«Приятелями» были братья Заикины. Которые подходили к подъезду. Два брата и два сопровождавших их телохранителя.

Полковник почувствовал, как у него мгновенно вспотели лоб и ладони рук. Как застучало, заколотилось сердце.

Через минуту, может быть, две должно было случиться то, что должно было случиться. Он должен был стрелять. Чтобы убить. И возможно, через минуту или две быть тоже убитым. Потому что вчетверо превосходящие силы противника на узкой лестнице оставляют мало шансов на жизнь… Стоп!

«Прекратить! — сам себе приказал полковник. — Нельзя идти в бой, боясь смерти. Нельзя думать о смерти! Надо думать о победе. Только о победе! О том, как ее добыть. Иначе бой не выиграть!»

Полковник не стал спускаться на первый этаж.

Хотя углы за входной дверью были самыми удобными для покушения. Именно потому, что удобными.

Если, как его убеждали, телохранители — не любители, а профессионалы, они не пустят братьев в подъезд. Они войдут первыми. И лишь потом, осмотревшись, заглянув в каждый угол, пропустят братьев.

Ему не нужны телохранители. Ему нужны охраняемые ими тела!

Надо дать им возможность войти в подъезд. И стрелять на лестничной площадке, между вторым и третьим этажами. Там они будут ждать нападения меньше всего. А он сможет занять по отношению к поднимающемуся по лестнице противнику выгодную позицию. Сверху — вниз. И сможет увидеть их всех и разом. Полковник спустился до четвертого этажа и замер. Теперь нужно было ждать. Только ждать… Внизу, на третьем этаже, хлопнула входная дверь. Послышались шаги. Невнятные голоса.

— Что? Что ты говоришь?

— Говорю, долго не гуляй. Как прошлый раз. Гавкнула собака.

— У, песик мой! Иди, погуляй с папой. Только далеко его от себя не пускай…

Так! Теперь еще и жильцы. И собака. Вернее, один жилец с одной собакой будет сейчас спускаться вниз, во двор. Выходить в дверь, в которую должны войти братья.

Не вовремя они с собакой…

Или… Или, наоборот, вовремя? В самый раз…

На первом этаже грохнула притянутая пружиной дверь.

Они!

— Приятели вошли, — сообщила радиостанция. — Вошли!..

Полковник быстро, почти бегом, стал спускаться вниз.

Входная дверь хлопнула еще раз.

«Вошли братья, — понял полковник. — Первый раз, когда хлопнула дверь, были телохранители. Теперь они запустили братьев».

Объект в подъезде!

Полковник догнал пожилого мужчину, ведущего на поводке карманного формата собачку. Мужчина шел медленно, цепляясь правой рукой за лестничные перила, левой подергивая рвущегося вперед домашнего любимца.

Полковник пошел за ним. Шаг в шаг.

— Ну куда ты спешишь? Погоди… — урезонивал хозяин собаку. — Ой какой нетерпеливый…

В щели между лестницами замелькали чужие фигуры. На следующей лестничной площадке люди, идущие снизу и идущие сверху, должны были встретиться.

Неизбежно должны были встретиться!

Все, пора!

Зубанов приподнял полиэтиленовый пакет, пряча его за спиной впереди идущего мужчины.

Сейчас их головы поднимутся до уровня верхней лестницы, и можно будет стрелять. Вначале в братьев…

Тактика атаки изменилась. Прямо теперь, на месте. После не предусмотренного сценарием появления гражданина с собакой.

Раньше полковник должен был стрелять в телохранителей. Убить их или ранить. Хотя вряд ли убить и даже, возможно, не ранить. Потому что в скоротечном бою положить противника не так-то просто. Но можно как минимум заставить залечь. Отступить в безопасное место. Чтобы разобраться с оставшимися на несколько секунд без защиты объектами.

Мгновенно убить их и, воспользовавшись паникой, сбежать через чердак…

Если братьев убить, то охрана вряд ли выползет из своих щелей, чтобы его преследовать. Охрана не лезет на рожон, когда охраняемый ими объект мертв. Ему уже помочь невозможно, а нарываться на уже бесплатную пулю кому охота.