И это было правдой, которая одновременно успокоила меня и в то же время взволновала.

Я испытывала настоящий триумф.

До тех пор, пока невеста Чипа не бросила на меня скептический взгляд.

Чипа я, похоже, тоже не убедила.

– Ты говоришь, что движешься вперед?

– Да.

В его глазах был вызов.

– Значит ли это, – спросил он, – что ты встречаешься с кем-то?

Серьезно? Было ли это единственным определением движения вперед? Разве не было возможности стать лучше, быть счастливой, жить чудесной жизнью в отсутствие романтических отношений? Разве влюбленность – это единственное условие для счастья? Я не была заядлой феминисткой, но его вопрос оскорбил меня. Я испытывала искушение весь вечер читать ему лекции о том, что женщины не нуждаются в том, чтобы их ценность определяли мужчины. Нелепость! Узколобость! Консерватизм!

Еще секунда, и я сказала бы ему это.

Но в этот момент мы услышали голос:

– Подождите! Не отплывайте!

Услышав это, я заметила, что рабочие на причале уже отвязали лодку и мы стали удаляться от берега.

Все повернулись, услышав этот голос, и один из рабочих закричал по-фламандски, что, как я догадалась, означало:

– Постой! Еще один!

Одинокий мужчина в смокинге поспешно спускался по ступенькам к лодке.

Мужчина, который издали показался мне немного похожим на Яна.

Мужчина, который казался все больше похожим на Яна по мере того, как приближался к нам.

А потом оказалось, что это на самом деле был Ян.

Мой Ян! Не в Эдинбурге. Здесь. В Брюгге. Бегущий, чтобы успеть сесть в лодку, направляющуюся на банкет по случаю свадьбы Чипа. В смокинге.

Ян. Очевидно, намеревавшийся незваным явиться на торжество.

Я видела его, но он меня не замечал. Он был слишком занят, чтобы успеть добежать до лодки и при этом выглядеть убийственно красивым.

Я была готова признать, что при виде Чипа и Тары я взволновалась. Но я не знала значения этого слова, пока не увидела Яна, сбегавшего по ступенькам.

У меня перехватило дыхание.

Если бы я могла отвести глаза в сторону, я начала бы искать местечко, где могла бы спрятаться.

Но я не могла отвести от него глаз. Я смотрела на его короткую стрижку, на его смокинг, обратив внимание, что европейские мужчины носят более облегающие брюки, чем американцы. Словно они сели после стирки.

Но это было очень сексуально.

Потом Ян перепрыгнул через деревянный турникет и побежал по причалу. Нет, не побежал – помчался, полетел по нему вслед за отчаливавшей лодкой.

Расстояние между лодкой и причалом было не меньше трех футов, но Ян не колебался.

Он прыгнул с края причала и приземлился на единственное свободное место в лодке – примерно в трех дюймах от моих коленей.

Это было невероятно круто – как в фильмах про Джеймса Бонда.

Ян поднялся и повернулся к сидевшим в лодке.

– Надеюсь, эта лодка везет нас на банкет, – сказал он.

Этот голос. Этот акцент – я снова слышала его спустя столько времени. И я почувствовала, что таю, как теплое масло.

Лодочник крикнул что-то сердитое Яну на фламандском – полагаю, что-то вроде «Не умно, парень! Ты когда-нибудь разобьешься до смерти!», в то время как все гости наградили его одобрительными возгласами. Ян отряхнул свой костюм, извинился перед лодочником, помахал в знак благодарности за поддержку гостям, а потом стал оглядываться по сторонам, обнаружив, что свободных мест в лодке уже нет.

И в этот момент лодочник ткнул в него пальцем, как бы говоря: «Сядь, приятель!» – а потом указал на свободное место рядом со мной.

Ян повернулся и в этот момент увидел меня.

Наши глаза встретились.

Если бы можно было умереть от напряжения чувств, это случилось бы со мной в тот момент. Но я не могла. Как и не могла дышать, не могла думать. И, судя по выражению лица Яна, он испытывал то же самое.

– Пожалуйста, сядьте, сэр, – сказал лодочник, наконец, по-английски.

Но Ян не сел. Вместо этого он опустился на колени передо мной. Склонившись к моим ногам.

– Ты здесь, – сказал он, почти задыхаясь.

Мне на ум пришла лишь нелепая фраза:

– Я не здесь. Это ты здесь.

Все сидевшие в лодке наблюдали за нами, но, когда лодочник завел мотор, его рев создал между нами и остальными звуковой барьер.

– Прости, что я опоздал, – сказал Ян.

Разве можно опоздать на банкет, на который ты даже не был приглашен?

– Ты не опоздал, – сказала я.

Если мне было невыразимо приятно слышать этот голос спустя столько времени, то видеть его лицо было настоящим экстазом. От его близости у меня закружилась голова. У меня не было ни одной его фотографии, так что я не видела его лица почти год. Я упивалась его видом – этими темно-синими глазами, которые всегда были немного печальными, адамовым яблоком, видневшимся поверх его галстука-бабочки, подбородком, который оказался более квадратным, чем я помнила.

– Что ты здесь делаешь? – наконец спросила я.

– А что ты здесь делаешь?

– Я здесь, – сказала я, жестом указав на остальных гостей, – чтобы присутствовать на свадьбе.

– На свадьбе твоего бывшего мерзавца-жениха.

– Это было не так уж плохо, – сказала я, а потом улыбнулась. – Но это было и не слишком хорошо.

Он наклонился и взял меня за руки:

– О чем ты думала?

Я пожала плечами:

– Мои родители разошлись, и мы с Кит пытаемся свести их снова.

Ян нахмурился:

– На свадьбе твоего бывшего жениха?

– Это показалось нам подходящим моментом. – Я посмотрела ему в глаза. – К тому же я никогда не бывала в Европе.

– Тебе следовало бы приехать в Шотландию.

Я не могла прочитать выражение его лица. Он что, знал?

– Я подумывала об этом, – призналась я.

Он казался удивленным:

– Правда подумывала?

– Я думала, что смогу заскочить туда, когда покончу со всеми делами здесь.

Он внимательно изучал мое лицо:

– Это правда?

– Да. Ты уже знал об этом? Кит говорила тебе?

– Нет. Не говорила.

– Потому что я знаю, что вы с ней поддерживаете связь.

Он опустил голову: