Мы были готовы ко всему, но никакие описания и отзывы путешественников не смогли подготовить нас к тому, что мы увидели, когда, наконец, приехали в Брюгге. Это был город из волшебной сказки. Никакой присущей двадцать первому веку суматохи, никаких светящихся реклам и щитов, никаких неоновых огней или пластика. Просто средневековые каменные или кирпичные здания с башенками и мезонинами, городская площадь с готической церковью, магазины, торгующие шоколадом, выложенные булыжником мостовые. А каналы! С каменными мостами над гладкой неподвижной водой.

Не говоря уже о множестве лебедей.

Я не зря основательно готовилась к этому путешествию. Правда, трудности все же возникали. Когда мы сели в поезд, он был битком набит пассажирами, толкавшимися плечами. Многие переходили в соседний вагон, чтобы освободить для нас место. Китти сидела у меня на коленях, чтобы не занимать много места. Но в целом все было не так плохо, как я ожидала. Я боялась разбитых дорог и унижений, которые мне придется испытать, пытаясь передвигаться по миру, предназначенному для здоровых людей. Местные жители говорили либо на французском, либо на фламандском языках. Но мы на удивление легко общались с ними.

Мы добрались до отеля уже поздним утром и заказали еду в номер – стейки с картофелем фри, после чего стали смотреть европейское телевидение. А потом Кит и мама решили совершить набег на магазинчики с шоколадом и вернулись с полными сумками темного, молочного, белого, мятного и подсоленного шоколада всевозможных форм, какие только существуют под солнцем, от сердечек до морских звезд, начиненных кремом, нугой, фруктовым пюре, кофе, миндалем, макадамией и арахисовым маслом.

Кит свалила все это на свою кровать.

– У вас крыша съехала, – сказала я. – Мы не сможем все это съесть.

– Безусловно, сможем, – заверила Кит.

– Нам станет плохо, – настаивала я.

– Только не мне, – сказала Кит. – Я годами тренировалась.

В конце концов, мы съели все. И чем больше мы ели, тем больше это напоминало сражение, которое мы были настроены выиграть. Это была настоящая оргия. После этого мы с мамой с побледневшими лицами были вынуждены лечь в постель, а Кит стошнило в ванной.

– Я думаю, это от обезвоживания, – сказала она, укладываясь на свою раскладушку, стоявшую у окна.

Но утром Кит снова стошнило.

– Может быть, я подхватила дизентерию в аэропорту, – сказала она.

Но к середине дня тошнота прошла, а к вечеру Кит была уже почти в порядке, только основательно обессилела.

Когда пришло время одеваться, Кит лежала трупом на своей раскладушке.

– Ты уже в порядке, – попыталась убедить ее я, в то время как она поправляла смоченную холодной водой салфетку, прикладывая ее к глазам. – Тебя не рвало уже четыре часа. Вам с мамой пора собираться.

Но Кит даже не открыла глаза.

– Не думаю, что смогу туда пойти, – хрипло проговорила она.

– Нет, – сказала я. – Ты обязана пойти! Это была твоя идея!

– Я себя ужасно чувствую, – отозвалась Кит.

Мама взяла в руку свою сумочку.

– Может быть, нам стоит пропустить это мероприятие, – предложила она.

– Ты не должна пропустить его, – сказала Кит.

– В любом случае я не пойду туда одна, – заявила мама.

– Мэгз может пойти с тобой.

– Но я даже не приглашена, – сказала я.

– Иди вместо меня, – предложила Кит. – У нас приглашение на троих.

– Но они не хотят видеть меня там.

– Ерунда, – сказала мама. – Это была ошибка.

Я посмотрела на Кит, которая действительно выглядела ужасно, а потом взглянула на маму, которая сильно нервничала и выглядела не лучше, чем Кит. Кит явно не смогла бы пойти на свадьбу. Но я не могла допустить, чтобы мама пошла туда одна.

Я вздохнула и повернулась к маме:

– Подай мне платье Кит.

Платье было красного цвета, с открытыми плечами, в стиле пятидесятых годов с кринолином под юбкой.

Я с трудом влезла в платье, в то время как мама суетилась вокруг меня и пыталась помочь мне. Я также надела это новое чертово белье. Уложила волосы. И нанесла на лицо всю новую косметику, которую Кит купила мне, включая красную помаду. А потом мы с мамой вышли из номера.

Мы были готовы ко всему.

И честно говоря, после всех потрясений, которые нам довелось пережить за этот год, посещение свадьбы не должно было быть слишком тяжелым испытанием.

Церковь, в которой должно было состояться венчание, была неподалеку. Прямо за углом.

Из всего прочитанного мной о Брюгге я выяснила, что местность была ровной, но булыжная мостовая станет большим препятствием для передвижения в кресле. И так оно и было. Я также прочитала в Интернете, что церковь была на уровне тротуара, так что я могла заехать туда без особого труда. Но я не знала, пока мы не добрались туда, какой крохотной была эта церковь.

Серьезно. Она была похожа на маленькое рождественское украшение.

Снаружи стояла огромная толпа гостей, которые не смогли поместиться внутри.

Несомненно, в городе были другие церкви, способные вместить нас всех. И, несомненно, Ивлин Данбар не могла упустить такую важную деталь, как размер церкви. Но чем дольше мы стояли на улице, окруженные теми гостями, которые не смогли пробраться в церковь и вытягивали шеи, чтобы увидеть хоть что-то из происходившего внутри, тем больше я убеждалась в том, что мать Чипа, возможно, чтобы произвести впечатление на весь мир, специально пригласила слишком много гостей на свадьбу.

– Как ты думаешь, она знала, что мы все не уместимся в этой церкви?

– Подозреваю, что знала, – кивнула мама. – Лучше переполненная церковь, чем полупустая.

Мы нашли местечко в каменном церковном дворике, чтобы ждать там окончания церемонии, но маме там негде было сесть, так что мы с ней находились на разной высоте и даже не могли разговаривать. И я провела следующие полчаса наблюдая за тем, как она нервно сплетала и расплетала пальцы.

– Зачем ты это делаешь? – спросила я спустя некоторое время.

Она посмотрела на меня:

– Что делаю?

– Перебираешь пальцами. Ты нервничаешь?

– Я не перебираю пальцами, – возразила она, сразу прекратив это делать.

И тогда я подняла голову и заметила, что она не смотрела в сторону церкви, как все остальные. Она внимательно разглядывала собравшихся.

И я порадовалась, что проделала весь этот путь. Ей предстояло сделать нечто важное, и я помогала ей в этом.

Прошло десять минут. Потом еще десять. И, наконец, моя мама решила пойти узнать у стоявшего в дверях привратника причину такой задержки.