– Нас может спасти только император Лев, – сказал Григориусу бек Барух. – Я слышал, что ромейский флот сейчас находится у Херсонеса. Мы вполне можем ускользнуть от славян морем.

– Но это потребует много времени, – нахмурился Григориус.

– Нас почти сорок тысяч, – напомнил Барух. – Славян немногим больше. Если у наших людей появится надежда на спасение, это сильно укрепит их боевой дух. К тому же я не уверен в том, что Олегу удастся так просто договориться с тиверцами, которые вполне могут предпочесть договор с ромейским императором союзу с варягом.

– Но зачем императору тридцать тысяч нищих угров? – вздохнул Григориус.

– Пусть натравит их на болгар, – подсказал Барух. – Уграм сейчас терять нечего.

Эта мысль показалось Григориусу удачной. Он немедленно отправил гонцов в Херсонес и очень надеялся на то, что им удастся проскользнуть мимо дозоров славян.

Угры, ведомые ромеями, захватили приморский порт тиверцев, не ожидавших подобного нахальства от кочевников, нахлынувших невесть откуда. Магистр Григориус сам выбрал рыбацкое суденышко, на котором отправил сотника Фоку прямо в Константинополь.

– Обратишься к патрикию Никифору, – строго сказал он Фоке. – А уж патрикий сам отнесет мое письмо к императору.

Теперь оставалось только ждать, возможно, месяц, возможно, два. Конины должно было хватить надолго, так что голод осажденным вроде бы не грозил. Григориус боялся лишь штурма, который славяне Олега могли предпринять в любой момент. Правда, пока нападать они не спешили, видимо, решили взять ослабевших угров без большой крови. Григориус воспользовался удобным моментом и отправил бека Баруха договариваться с тиверцами. Ромей очень надеялся на то, что красноречивый иудей, прекрасно говоривший на славянском языке, сумеет убедить местного князька в невыгодности союза с Олегом.

У местных жителей Григориусу удалось узнать лишь имя князя тиверцев, а также название городка, в котором он сейчас находился. Но если имя Доброслав ромею удалось запомнить без труда, то название города он выговорить так и не смог.

Но бек Барух без труда добрался до князя Доброслава и даже сумел добиться у него немедленного приема. Ближние бояре и мечники князя смотрели на иудея с удивлением, но его общению с верховным правителем тиверцев не препятствовали. Сам Барух о тиверцах не знал практически ничего, слышал лишь краем уха, что единства среди местных вождей нет и что власть князя в этих землях чисто номинальная.

Князь Доброслав с порога выразил беку возмущение по поводу бесчинств, творимых ромеями на его землях. Бек Борух не был ромеем, но их вину признал полностью и предложил князю в возмещение убытков сто тысяч денариев, то есть все деньги, хранившиеся в казне бека Песаха.

– Только крайне стесненное положение заставило нас воспользоваться твоим гостеприимством, князь Доброслав. Не своей волей пришли мы в твои земли. Нужда заставила нас занять твой город, и мы очень надеемся на то, что тиверцы не станут разрывать союз с императором Львом и помогать безумному франку, нацелившемуся не только на наши, но и на ваши земли.

– Безумный франк – это Олег Киевский? – спросил Доброслав, проявив тем самым осведомленность.

– Да, – охотно подтвердил бек. – Он уже прибрал к рукам все славянские земли на севере, а теперь рвется на юг, к морю.

Князь тиверцев был далеко не молодым человеком, за пятьдесят ему наверняка перевалило. Скорее всего, он уже изрядно подустал от воинских утех. Предложенный беком Барухом мир вкупе со ста тысячами денариев настроил его на благодушный лад.

– До сих пор мы мирно уживались с императором ромеев, – сказал Доброслав. – Не вижу я причин для ссоры и сейчас. Что же касается киевлян, то потакать мы им не намерены и уж тем более не собираемся участвовать в их войнах. Но меня беспокоят степняки, которых вы привели с собой.

– Мы ждем флот, – сказал Барух. – Угры решили поступить на службу к императору Льву. Не пройдет и двух месяцев, князь, как они уйдут с твоей земли.

– Что ж, – вздохнул Доброслав. – Мы подождем. Но если твои угры начнут зорить наши городки – не взыщи. Я и без помощи Олега Киевского сумею утопить их в море.

Барух князю не поверил. Вряд ли тиверцы настолько сильны, чтобы остановить степняков без чужой помощи. Но Доброслав, видимо, знал о присутствии поблизости рати князя Олега, а потому и держался столь уверенно.

Появление тиверцев в славянском стане обрадовало князя Олега, однако его разговор с князем Доброславом сложился совсем не так, как он предполагал. Великий князь тиверцев щурил на пришельца насмешливые голубые глаза, кивал в ответ на его красноречивые призывы, но заключать союз не спешил. Ближники Доброслава тоже вели себя сдержанно, создавалось впечатление, что появление в Причерноморье киевской рати никого особенно не обрадовало.

– До сих пор мы жили с ромеями в мире и согласии, – спокойно ответил Доброслав на недоуменный вопрос Олега. – Хазары нам тоже не слишком докучали. Что же касается угров, то, по заверениям ромеев, они ждут только флот императора Льва, чтобы навсегда убраться с нашей земли.

– Выходит, союз с Киевом тиверцы считают невыгодным для себя? – надменно вскинул голову Олег.

– Не обижайся, князь, но пока тебе нечего нам предложить, кроме головной боли. У тебя нет флота, а у ромеев он есть, и в случае войны ты не сможешь защитить наши прибрежные города. У тебя нет крепостей на побережье, следовательно, ты не сможешь прикрыть нас от хазарских и печенежских набегов. Ты втянешь тиверцев в войну с двумя могущественными державами и уйдешь к себе в Киев, оставив нас расхлебывать заваренную кашу. Но я не говорю тебе «нет». Не торопись! Мы даже готовы помочь тебе в строительстве портов и крепостей на побережье Черного моря, но для этого нужно время.

– К сожалению, времени у меня нет, – криво усмехнулся Олег.

– Это правда, – бросил взгляд на его седеющую голову Доброслав. – Есть задачи, для решения которых не хватит человеческой жизни. А ты уверен, князь, что люди, стоящие у тебя за спиной, станут достойными продолжателями твоего дела? У тебя много сторонников, но немало и врагов. Ты объединил силой и хитростью многие славянские земли, но кто поручится, что империя, созданная тобой, не распадется на части после твоей смерти? У тебя есть преемник? И посильна ли для него та ноша, которую ты взваливаешь на его плечи?

В словах тиверца было слишком много правды, чтобы князь Олегаст мог просто так от них отмахнуться. Тем более что подобные мысли не раз посещали его самого. Он создал империю, столь же могущественную, как и держава Каролингов. Он пошел путем Карла Великого и добился успеха. Никто не станет этого отрицать. Но Олегаст Анжерский, рожденный в далекой Нейстрии, очень хорошо знал, чем закончилось начинание величайшего из франков. Империя рухнула сразу же после смерти Карла, у которого так и не нашлось достойного преемника.

Князь Олег не был уверен в том, что сын Варяжского Сокола способен удержать то, что он создавал тяжкими усилиями и большой кровью. И дело здесь было не столько в личных качествах Ингера, который отличался незаурядным умом и сильным характером, сколько в слабых связях между славянскими землями, привыкших жить на особицу, не считаясь с интересами соседей. Удельные князья и бояре обязательно попытаются разодрать на части тело нарождающейся империи, чтобы властвовать всласть на своем куске земли. Спасти новую империю от распада смогут только сильные враги, например Хазария и Византия, ибо только угроза со стороны сможет удержать своевольных удельников и бояр от мятежей против великого князя.