моего брата. Теперь его сердце бьется снова. Все это чувствуют. Их начальник - женщина. Она снова сделала его мужчиной. И это делает их счастливыми. Это делает меня очень, очень счастливым.’

- О, Маниоро, я так рада!- сказала Шафран, обхватив руками один из его сильных бицепсов. ‘Я чувствую себя таким же образом. Это похоже на дом. Я не понимала, насколько он потрепан, пока не увидела, как Гарриет делает его новым. И я действительно не знала, как грустно было папе, пока не увидела, как он счастлив с ней.’

‘Она тоже сильная женщина ... мне это нравится. Такому мужчине, как М'Бого, нужна пара, способная сравниться с ним силой.- Он усмехнулся. - Мпиши рассказал мне историю о своей новой хозяйке. Он сказал, что она очень строгая. Все должно быть сделано в точности так, как она велит.’

‘Я знаю, - хихикнула Шафран. ‘Я видел, как она отдает приказы.’

Поэтому он спросил себя: "Что будет, если я не буду делать в точности то, что говорит госпожа? Заметит ли она это?”’

- О боже ...

‘И вот однажды, когда он готовил обед, он приготовил его превосходно, все, как и должно было быть ... кроме картошки. Ему велели варить картошку, но вместо этого он поджарил ее. Он поджарил ее так хорошо, как только мог. Но все же она не была сварены.’

‘Так что же случилось?’

- Ужин был подан. Каждый кусочек пищи был съеден. Потом в кухню вошла Миссис Кортни. Она похвалила Мпиши и Тото за угощение. Она сказала, что еда была восхитительной и что мальчики подавали ее очень хорошо. Она повернулась, чтобы уйти, а затем, уже подойдя к двери, обернулась и сказала Мпиши: “Но если ты когда-нибудь снова приготовишь картошку неправильно, мне придется поговорить с Бваной Кортни и попросить его отпустить тебя.”’

- О нет!- Даже Шафран не думала, что Гарриет будет такой суровой. - Какой ужас для Мпиши!’

‘Вовсе нет, он был в полном восторге. Он сказал мне: "Я был невидим с тех пор, как умерла первая мемсахиб. Теперь они снова видят меня, и все хорошо.” И он прав, все хорошо.’

Маниоро поднялся на ноги и сказал: "Теперь я должен тебя покинуть. Твой отец будет гадать, где я. И я не должен заставлять его ждать. Это очень разозлит Миссис Кортни, и она может меня уволить!’

И с этими словами, громко хохоча над собственной шуткой, Маниоро вошел в дом, оставив Шафран сияющей от счастья на ступеньке позади себя.

***

У Герхарда и Конрада фон Меербахов не было привычки проводить время вместе, если они могли этого избежать. Но в один прекрасный летний вечер, когда воздух был теплым и неподвижным, Конрад оказался на приеме, устроенном на террасе на берегу реки Шпрее, чтобы отпраздновать успешное завершение всех приготовлений, необходимых для обеспечения полного успеха Олимпийских игр, которые должны были состояться в городе всего через две недели. Конрад был очень рад получить приглашение, так как это был в большей степени повод для правителей Рейха, которые отдавали все приказы, чем для бюрократов, ремесленников и рабочих, которые выполняли всю работу. Он был одет в парадную форму СС, которая выглядела еще более впечатляюще, так как недавнее повышение по службе прикрепило серебряный дубовый лист к его воротнику, и чувствовал себя еще более самодовольным из-за восхищенных взглядов, которые он получал от женщин, мимо которых проходил.

Конрад хорошо знал, что существует непогрешимая связь между богатством и властью мужчин в каждом конкретном случае и красотой женщин. В этом случае мужчины были самыми могущественными во всем Рейхе, а женщины - соответственно прекрасными. Благоухающая погода вдохновляла многих из них носить легкие шелковые платья, которые открывали их руки, плечи, декольте и, в некоторых случаях, так низко обтягивали их обнаженные спины, едва прикрывая верхнюю часть ягодиц, что они не могли носить никакого нижнего белья. Именно в такие вечера Конрад был благодарен своей жене Труди за то, что она согласилась остаться в Баварии и воспитывать их двухлетнего сына и новорожденную дочь. Труди была хорошенькой, послушной, но безвкусной блондинкой, самой привлекательной чертой которой было то, что она приходилась внучатой племянницей Густаву фон Болену-и-Хальбаху, или Густаву Круппу, как он теперь любил себя называть, женившись на наследнице Великой Крупповской сталелитейной и оружейной компании. Это было хорошо для личного статуса Конрада и бизнеса Meerbach Motor Works, чтобы быть в самой могущественной промышленной династии в Германии. И для его сексуальной жизни было бы хорошо, если бы его жена находилась в нескольких сотнях километров отсюда, в восхитительном доме на территории замка Меербах, в то время как он гонялся за женщинами в Берлине.

Он как раз решал, на кого из женщин нацелиться в первую очередь, когда его внимание привлекла знакомая фигура в элегантном, но слишком небрежно скроенном костюме, очаровательно улыбающаяся трем маленьким красавицам, которые, казалось, были очарованы его обществом.

Нет, этого не может быть ... Бог на небесах, это так. Черт бы его побрал!

Конрад заставил себя стиснуть зубы и изобразить на лице болезненную улыбку: это была достойная жертва, если она хоть немного приблизила его к женщинам. - Герд, какая приятная неожиданность видеть тебя здесь. Ну же, брат, познакомь меня со своими очаровательными друзьями.’

-Конечно, - улыбнулся Герхард, в то время как молодые женщины с улыбкой смотрели на крупного, сурового на вид офицера СС, только что прибывшего на место происшествия. - Конни, позволь представить тебе Герду, Саби и Яну. Дамы, это мой старший брат, штандартенфюрер СС Конрад граф фон Меербах.’

Конрад щелкнул каблуками и кивнул дамам. - Для меня большая честь познакомиться с вами.’

Герхард улыбнулся, как любящий младший брат, который рад возможности похвастаться своим впечатляющим старшим братом. - Ты выбрал идеальное время, чтобы заглянуть, Конни. Я как раз собирался рассказать девочкам о своей недавней встрече с самим фюрером.’

- Твое что?- Ответил Конрад, совершенно не в силах скрыть потрясение или недоверие в голосе. Этот умненький щенок наверняка затеял какую-нибудь глупость. Было непостижимо, что он говорит правду. ‘Это что, какая-то шутка? Должен вам сказать, Герхард, что это очень дурной тон.’

- Не бойся, старина, это не что иное, как абсолютная правда. Для меня было подлинной честью и привилегией встретиться с фюрером, когда он посетил архитектурную практику Шпеера, где