усталость и безразличие. Я бросил гневный взгляд на Грогара и пошел к Море. Взял ее под руку и пошел на юго-запад, туда, где расположен город серокожих. Мора молча последовала за мной. Гро догнал нас и взял женщину под другую руку. Я понимал, что это наша последняя прогулка с ней. У нас снова не получилось то, что мы задумали, и я ничего не мог с этим поделать. Плохо продуманные действия и условия, которые мы сами себе создали, привели нас сюда, заставили допустить еще одну смерть. Выходит, что мне повезло жить в Тиматак, где люди, по крайней мере на моем веку, не знали таких страданий и лишений, а в других местах это абсолютно нормально. Женщина, которую я веду сейчас, лишилась семьи, детей, а скоро лишится нас. Возможно, она даже умрет, и вероятность этого высока. Но она идет вперед тихо и спокойно. Мора все понимает и принимает жизнь такой, какая она есть — жестокую, дикую и бессмысленную жизнь дикаря. А я так не могу. Я не знаю почему, но мне хочется сопротивляться, бороться с неотвратимостью. И чем она сильнее, тем больше я начинаю бунтовать. Но неотвратимость не зря так называется, это что-то неизбежное. Это нельзя победить, исправить, а мне не хочется сдаваться. Но я мирюсь в итоге и от этого боль становится невыносимой. Слеза побежала по моей щеке, я чувствую приближение врагов. Мы медленно шли молча около получаса, пока нас внезапно не окружили охотники на людей. Сопротивляться не было никакого смысла, мы сдались без разговоров и драки, что немного удивило раболовов. Нас привели к каравану, показали Крокулу, одели в цепи и приковали к клеткам. Мору осмотрели, потом зачем-то оглушили ударом по голове и оставили лежать на поляне.

Идти пришлось пешком, а нашими соседями были уже знакомые охотники — отец и сын. Старший все время с любопытством посматривал то на меня, то на Грогара. Он видел, как нас привели, что произошло с Морой. Вскоре он не выдержал и подполз к нам поближе:

— Что, не повезло вам, да? — прошептал бородатый охотник. — Но постарайтесь отречься от ран на душе, это убережет ваши жизни.

Мы не сговариваясь проигнорировали бородача.

— Не хотите говорить? А зря, я мог бы помочь, я тоже прошел через подобное.

— Ты потерял жену? — спросил я.

— Да, она упала с обрыва, когда мы перебирались через ущелье. Ей повезло больше, чем вашей, ведь она умерла мгновенно, но вам не стоит думать об этом, горе не даст вам долго жить там, куда нас везут.

— А тебе разве известно, куда нас везут? — подал голос Гро.

— Да, я слышал об этих охотниках на людей. Потому и кочевал все дальше от их земель, но не успел уйти достаточно далеко. Они разоряют племена и увозят людей. Говорят, их заставляют работать или драться. И по мне, так лучше биться, чем камни таскать.

— А как по мне, так ты готовился туда попасть и разузнал все, если не врешь, конечно.

— Ладно, твоя правда, — согласился собеседник. — Как-то раз набрели мы на каменоломню. Это такое место, где камень добывают, чтобы строить, — потом расскажу. Там люди работали, и я с ними познакомился. Они мне рассказали про города, в которых есть все, что захочешь, только надо либо много работать, либо сражаться. А я и подумал, сражаться я умею, мне даже нравится это. Попытаю счастье в город попасть, а прийти туда просто так нельзя — убить могут. А если поймают вот эти. — Бородач махнул головой в сторону раболовов и немного запнулся. Наверное, подумал, что зря все выкладывает, — если эти поймают, то в город сами приведут. Глупость, но такие правила. Когда жена умерла, мы решили, что теперь точно в город надо идти и начали искать этих.

Он снова показал на наших сопровождающих.

— Эй, Солт, ползи сюда.

Из пятерых сидящих в клетке людей один парнишка подскочил к бородатому.

— Вот, это мой сын — Солт. А меня зовут Готфен.

— Ну, здрав будь, Готфен и сын Солт. Меня зовут Тос, а моего сына Лепто. Я нахмурился и посмотрел на Грогара — опять он мне придумал странную кличку — потом бросил взгляд на других пленников, но ничего не сказал. Надо теперь постараться не забыть, как меня зовут.

До вечера мы шли молча. Новые знакомые мирно спали в своей клетке, а я все наблюдал за караваном, осматривал окрестности. Я использовал хин с осторожностью, стараясь не привлекать лишнего внимания, но вскоре понял, что ни один из сопровождающих не обладает знаниями о фире. Когда я совсем осмелел, то даже стал немного подшучивать над нашими охранниками: гремел железяками в клетках, воровал оружие и выбрасывал его прочь, за что растерях наказывали старшие. Один из охранников все время меня злил. Его звали Келв, он вел себя как животное. Постоянно теребил и пинал пленников, отбирал у них еду и воду. Больше всего доставалось Солту. Келв все время его донимал, даже несколько раз колол копьем и сильно поранил. Готфен ничего не мог сделать и велел сыну все терпеть и пытаться не допускать обидчика близко. В свою очередь Келв видел беспокойство отца и страх сына, ему стало еще больше нравиться докучать этим двоим. Даже другие охранники просили его не издеваться над пленниками, но он не слушал. Он уже давно состоял в этом отряде и имел некоторую власть, должность. Неопрятный и грязный, он очень плохо говорил, даже хуже дикарей. Заросший и бородатый, с красным лицом и плохой обветренной кожей, он был похож на старика, но ему точно не больше сорока лет. Ближе к вечеру Келв совсем обнаглел, начал колоть Солта сильнее, у парнишки пошла кровь. Готфен схватил его копье, чтобы защитить сына, но охранник включил парализующий электрический механизм и оглушил защитника. Готфен упал без чувств, лишь его конечности немного дергались. Солт взревел от страха, а Келв был в полном восторге от происходящего. Он еще пару раз уколол копьем беззащитного мужчину. Я увидел, как по полу потекла кровь, и уже не смог выносить происходящего, в отличии от Гро. Мы приближались к быстрой реке и перешли ее по деревянному мосту. Выгадав момент, я сбросил Келва в мутный поток, и его унесло течением за минуту. Я видел его удивленное лицо, когда неведомая сила сковала его позвоночник, причиняя сильную боль, но, не давая выдавить ни звука и швырнула в воды реки. Никто из охранников и разведчиков этого не