все будет зависеть от того, сдержит ли террорист свое слово, выполнит ли он свою часть сделки.

И от того, сколько времени Ломтев сумеет для них выиграть.

Он был в парковой зоне, в самой середине территории госпиталя, когда вокруг него, оставляя огромные ямы, начали формироваться земляные големы. В обычном мире их рост достигал трех метров, в «сером» мире Ломтев возвышался над ними, подобно мифическому исполину.

Ломтев разметал големов, но из влажной после дождя земли уже лезли новые. Он разметал и их тоже, а потом нашел их источник — маленького человечка на самой границе его сферы контроля.

Ломтев потянулся и раздавил этого человечка, и следующая партия големов опала комьями мокрой земли.

Ломтев посчитал, что вел себя недостаточно осмотрительно и раздвинул сферу контроля.

Как только он это сделал, он увидел-почувствовал звено самолетов, медленно ползущих по небу. Из-под их крыльев уже срывались ракеты…

Ломтев сдавил ракеты, и они исчезли в медленно распускающемся бутоне взрыва. Лепестки огня смахнули с неба и штурмовиков, которые н успели выйти из зону поражения.

Ломтев не стал смотреть, успел ли кто-нибудь из пилотов катапультироваться.

* * *

Князь Громов собирался в Нижний Новгород по делам рода. Он уже был на вокзале, он стоял на перроне и курил сигарету, ожидая поезд, который должны были подать с минуты на минуту, когда в его кармане завибрировал телефон. Одного взгляда, брошенного на номер вызывающего абонента, оказалось достаточно. Он знал, что услышит, еще прежде, чем снял трубку.

— Империя взывает о помощи, ваша светлость. Империя просит вас выполнить свой верноподданнический долг.

— Подробности, — коротко бросил он, швыряя недокуренную сигарету на рельсы.

И взволнованный молодой голос изложил ему подробности, координаты ЧП и номер протокола, по которому следует действовать.

Чертов старик.

Сейчас князя Громова, задумайся он над происходящим, могло бы порадовать только одно. Его проблемы с отцом перестали быть только его проблемами.

Отныне это были проблемы империи.

* * *

В воздухе висела пыль.

Висели обломки зданий. Висели искореженные остовы автомобилей, висели деревья, выставив на обозрение всему миру когда-то надежно скрытые под землей корни.

На ограниченном пространстве Ломтев поменял векторы гравитации, окружив себя импровизированной завесой. Он старался создать как можно больше хаоса, старался хоть как-то защитить себя от атак других князей.

Он не сомневался, что после всего этого никого, мельче князя, против него уже не кинут.

Он понимал, что работает на пределе возможностей, что исчерпывает свой источник неведомой силы до дна, и что такой режим не сможет длиться вечно, и по окончании ему придется платить.

Но он уже смирился с озвученной ценой.

Он был готов.

Ломтев понимал, что ему нечего противопоставить огню, молнии, или что они там еще решат против него использовать. Его единственный шанс был в том, чтобы ударить первым. И он выкручивал настройки мощности, выжимая свой ресурс досуха, до последней капли, чтобы как можно дальше отодвинуть границы своего контроля.

Чтобы ничего не могло прилететь извне.

Он увидел танковую колонну, двигающуюся по направлению к госпиталю, и разметал бронетехнику по дороге. Он сбил еще два вертолета, которые барражировали на самой границе его контроля. Единичные цели его больше не интересовали, он работал по площадям.

Он был истинным князем.

Он был богом войны.

Он наслаждался каждым моментом и в то же время радовался, что Ирина не увидит его таким.

Наверное, он и в прежнем своем мире был не самым хорошим отцом, но лучшее, что он мог сделать для дочери в этом новом мире — это держаться от нее подальше.

И вовремя умереть.

Молния таки прилетела извне, но князь промахнулся. Разряд поджег столетний дуб, который Ломтев держал в воздухе, и который преградил дорогу электрической смерти.

Ломтев не видел противника.

Он видел только направление, и он ударил туда, по направлению, слепо, на удачу. Его сила разметала остатки административного здания, проложила широкую просеку в лесополосе… Он точно не мог сказать, насколько удачен был ответ, но молний больше не прилетало.

От потока огня он закрылся стеной земли.

Он шел, маневрировал, ловил удары и бил в ответ.

На самой границе контроля появилось несколько людей, светящихся от заключенной в них силы. Видимо, эти были слабее прочих, этим надо было подойти поближе. Ломтев не стал ждать, пока они раскроют перед ним свои таланты, и ударил сверху своим тяжелым молотом.

Потом появился кто-то очень яркий и очень быстрый.

Он был настолько резвый, что мог бежать, даже когда Ломтев находился в «боевом режиме», в котором ползли даже пикирующие штурмовики, а вертолеты казались мухами, застывшими в небесах, как в янтаре.

Этот потомок Гермеса заставил Ломтева попотеть. Ломтев бил, но тот постоянно уходил из-под удара, все время закладывая виражи и прибавляя в скорости, и вот он уже преодолел половину разделяющего их расстояния.

Когда их разделяло совсем ничтожное расстояние и фигуру бегуна уже можно было бы разглядеть обычным взглядом, Ломтев понял логику его перемещения, угадал очередной зигзаг и ударил на упреждение.

Свет аристократа погас.

Не имеет никакого значения, насколько ты быстрый, если даже на скорости ты все равно предсказуемый.

* * *

Со стороны госпиталя продолжали доносится скрежет, грохот и взрывы, их какофонию можно было различить даже с такого расстояния, которое Влад посчитал условно-безопасным.

И эта какофония означала, что Ломтев все еще жив.

И все еще дерется.

Интересно, как они объяснят столько смертей и разрушений, подумал Влад. Расскажут историю про взрыв газа? Самоподрыв боеприпаса? Вражескую диверсию? Свалят все на китайцев или на англичан?

Влад желал Ломтеву продержаться, как можно дольше, сотворить как можно больше хаоса и разрушений, и понимал, что правду они все равно не скажут.

Правда была слишком страшна для них.

Правда заключалась в том, что все это устроил один спятивший — с их, опять же, точки зрения — аристократ.

А люди не должны знать, насколько аристократы на самом деле опасны и ненадежны. Как нестабильна выстроенная ими конструкция. И что без каких-либо систем контроля их империя не может существовать.

Он подумал, что, как очевидец, сможет нанести империи куда больше урона, чем как террорист. И с этой точки зрения Ирина, как лишний свидетель, у которого нет повода молчать, представляла для него еще большую ценность.

Добраться до дальневосточников и рассказать людям правду о том, что здесь на самом деле произошло… После такого удара империи будет тяжело оправиться.

Народ увидит, что такое аристократия на самом деле. Народ может взбунтоваться. Наконец-то здесь может произойти то, что